Ирина Владимировна. Главный бухгалтер:
— Я была на трёх спектаклях, и всё они понравились, но этот поразил больше всего. Девчонки молодцы, держали в напряжении столько народу. Я окунулась в своё детство, прошла все эти этапы, которые были показаны в спектакле. Испытала приятный шок. Иду еще на два спектакля, но этот, конечно, безусловный ЛИДЕР. Форматный спектакль. Я двумя руками за него.

Людмила Алексеевна. Врач лаборант:
— Замечательно! Сразу всплывают те воспоминания, которые были ранее, в детстве. Мы жили тем временем, которое показали нам сегодняшним спектаклем. Во время просмотра ты снова успеваешь прожить ту жизнь, ее каждую минуту, секунду.

Валентина Ивановна и Ирина Викторовна:
— Девчонки очень талантливые. Они очень тонко передали дух времени Советского Союза. Отличная мимика и артистичность. Сразу видно, что спектакль открытый и показывает всю суровую правду жизни, хоть и немного утрированную. Мы вспомнили молодость, нам всё это знакомо и близко.

Марина, журналист, Москва:
Очень понравилось, потому что показали всю правду. Дело в том, что когда играют актеры-женщины, они всегда пытаются показать, насколько они красивы. А этот театр наоборот: показал естественность, что редко для женского коллектива. Многим больше важна красота и хорошая игра, а не суть. Как, например, вчерашняя постановка украинского театра — они замечательно играли, но важно не то, как ты выглядишь на сцене, а то, что ты несешь.

Ольга Сухачева, учитель русского языка лицея № 1: 
— Это слишком о нас, слишком близко. Это о моей юности, моих школьных годах, детском садике... Поэтому даже слов нет, хочется просто преклонить колени перед этим театром.

Надежда Ивановна, завуч лицея № 1: 
— Хороший спектакль. Очень четко подмечены детали, мелочи того времени. Девочки были замечательные. А вот политическое в спектакле меня как-то не устроило — мешала эта женщина, разговаривающая на немецком. Мне была непонятна ее истерика.

Ирина, блондинка:
— Так понравилось, так понравилось!! Очень интересно было посмотреть, как жили наши родители во времена Советского Союза. Особенно веселили некоторые безумно смешные эпизоды, хотя смеяться сейчас можно, а вот раньше для кого-то это были совсем некомичные явления. Но сейчас другое время и, конечно, другие люди.

Восторженная женщина:
— Ой, а ко мне уже подходили. Я понимаю, что выгляжу восхищённой. Вот только что сестре звонила (показывает телефон — прим.), рассказывала о спектакле. Она теперь очень жалеет, что не пошла.

Руслан, зритель, побывавший на сцене:
— Очень рад этому спектаклю. Впервые вижу такую задумку режиссера. Работа с залом просто шикарная. Настолько продумано все, просто до мелочей. Интересно, неожиданно, живо. Мне посчастливилось даже на сцене побывать. Конечно, неожиданно, но прикольно. Правда, немного растерялся. Жалею, что все-таки не поцеловал ту девушку (смеется).

Обиженная учительница:
— Мне, конечно, понравилось. Но было совсем несмешно. Над отдельными вещами не стоит смеяться. Знаете, горько становится. Это, наверное, хуже всего, когда смех отдаёт горечью, злой такой комизм.

Подготовили Катерина Ильянкова, Артем Рядов

V.I.P.КУЛУАРЫ

Виктория Земчина, театральный критик, Минск:
— Спектакль очень порадовал, но у меня какое-то двойственное ощущение. С одной стороны, это улыбка, которая не сходила с лица, были посылы, узнаваемые с детства. Эти вещи уже генетически заложены во всех людях, рожденных в Советском Союзе, хотим мы этого или нет. Было очень приятно это узнавать и ловить. С другой стороны, этот спектакль для меня существовал на грани с неким КВНом, был риск скатиться из спектакля в КВН. Слава Богу, этот страх не оправдался. Постановка довольно целостная, театр повергает в шок, но я не испытала ничего подобного. Возможно, это произошло по той причине, что я с другого поколения, не совсем советского. Но было интересно ознакомиться с тем отрезком времени, 50-80 года. Пока это один из самых ярких спектаклей, представленных на форуме.

Олег Дидык, актер «Театра 19»:
— Мне очень понравилось. Прикольно. Я даже поплакал (улыбается) от песни «Бело-вежская пуща», я просто вообще не могу ее спокойно слушать: у меня разрывается нутро. А еще в контексте... Офигенно, офигенно! Нам режиссер рассказывал, что это очень известный, «многоездящий» театр. Но это, наверное, даже не до конца театр, это же не классический театр, он очень стран-ный. Очень необычно: на сцене три девочки — и больше ничего нету. Вот как это все выстроено — это вообще классно. Есть образы, типажи, три разных образа, которые до конца такими же и остаются. Нет никаких скачков в развитии образа, только говорится, что одна стала такой-то, другая — умерла. Но они же на сцене этого не проживают. Это необычно, я просто первый раз такое вижу, в такой эстетике. Я так понимаю, что в самом названии театра и есть смысл: это шок. Мне очень понравилось, я и посмеялся, и поплакал, все вместе. Это не традиционный классический театр, это что-то свое, такое вот отдельное, но очень классное, очень честное. Больше всего мне понравилась эта девочка в зеленой шапке, режиссер. Офигеть просто. Она сидела в самом начале возле меня. Идет спектакль, и тут она громко — «Хватит!». Я просто не ожидал...Потом я понял, что это ход такой режиссерский...

— А что насчет такого непосредB ственного общения со зрителем?
— Видите ли, тяжело люди переходят эту грань. Они же приходят на спектакль что-то получать, а отдают только аплодисментами. А когда их вовлекают в действие, они сопротивляются. И в нашем театре тоже есть спектакль, в котором используется такое прямое общение со зрителем. Это чудовищно. Мы как раз с парнем, который играл вчера Хруста, выходим в зал. И начинаем общаться со зрителем, но никто с нами не общается! Вот и здесь так. Зрители вроде бы и хотят, но не общаются, потому что они ведь на спектакль пришли, а не на цирковое представление. Но это потрясно, когда эта грань стирается. В принципе, театр и есть общение со зрителем, но на месте актера я бы не ждал ответа какого-то. Этот ход и так работает. А когда зрителя уже начинаешь прямо трогать, я не знаю, может, этого и не стоит делать. Но, с другой стороны, это очень зрителя объединяет. Однозначно я могу только сказать, что мне очень понравилось. А вот что именно понравилось я не могу сказать сейчас. Я потом подумаю, поразбираю у себя в голове все. Главное, что все очень честно, нет наигранности никакой. А вот эта девочка — Петрова — ей даже ничего и играть не надо, смотришь на нее и все, образ — просто умора. Или Иванова — одежда эта идиотская... Супер, молодцы девчонки. Это офигенно, это брутально, это «Арт и шок»... «Мы так видим и мы так делаем». И это офигенно, это имеет право на жизнь, я думаю, что это очень популярно, потому что никто не делает так. Они решились на это, и это супер.

Владимир Петрович, худрук Могилевского театра:
Мурашки по телу. Это пока самое мощное высказывание. Меня это очень торкнуло. В принципе, страшный спектакль, жуткий. Я еще долго буду отходить. Молодцы. Просто молодцы. Изумительные девочки. Кроме того, четко направленное попадание, четко построено. Бр-р! Мурашки по телу.

Подготовили Лена Лавренова, Алена Сухан,
Анжелика Зайцева, Кристина Богатырева

Вероника Насальская, актриса театра «ART и ШОК»:

— Ваши впечатления о выступлении в нашем городе?
— Знаете, такого активного зала, похожего на стадион, у нас на спектакле еще не было. Сегодня мы играли такую брутальную комедию, и публика реагировала очень позитивно, открыто, ярко, было много смеха. Я первый раз видела такую активность и проявление своих чувств и эмоций. То есть, обычно, когда мы играем этот спектакль, есть улыбки, есть слезы, а сегодня были просто скандирования. Мы играем в разных странах, и везде воспринимается посвоему, но сегодня, мне кажется, было что-то особенное.

— А на какую возрастную категорию вы рассчитываете в большей степени?
— Мы скорее рассчитывали на свое поколение, которое застало в своем детстве Советский союз, а сейчас живет совершенно в другом мире, в странах, которые называются Казахстан, Беларусь, Россия... Поколение, которое пережило очень много периодов истории.

— А почему вы решили представить на фестивале именно этот спектакль?
— Ну, во-первых, именно его и пригласили. А во-вторых, все бывшие союзные республики — это такая зона, которая очень хорошо понимает то, что мы показываем. Когда мы везем свой спектакль в Германию, Британию, Голландию, это одно, а когда мы играем это же в постсоветском пространстве, то видим совсем другую реакцию. Нам приятнее играть там, где люди помнят и знают, что такое советская жизнь, и поэтому с удовольствием привезли в Беларусь именно этот спектакль.

— А когда вы играете за рубежом, иностранцы полностью вникают в происходящее?
— Мы играли во всех странах Европы, в Японии, и на всех зарубежных фестивалях зритель всегда утверждает, что понимает все. Но на самом деле, есть разные нюансы: например, когда рвется карта советского союза, звучит «Беловежская пуща». И разве иностранцы могут понять, что Беловежская пуща — это место, где прекратило свое существование СССР?

— А, кстати, сколько за все ваши спектакли вы истратили бюстов Ленина?
— Ну, я думаю, около двухсот.

— Расскажите, пожалуйста, про ваш театр.
— Название ART И ШОК, то есть искусство и шок, мы выбрали потому что начинали с уличных перфомансов. А уличные спектакли очень яркие по форме и шокирующие по содержанию. Например, мы очень часто используем прием интерактивной игры, где зрители часто становятся частью нашего действия, а в уличных спектаклях они становятся даже главными действующими лицами, и это до определенной степени — шок для зрителя. Хотя и сегодня, выходя танцевать с нами и тому подобное, зрители тоже испытывали шок, пусть даже и позитивный. «Back in the USSR» — наиболее яркий спектакль, который призван радовать. Другие наши спектакли подчас бывают более жесткими и по форме, и по мысли. Поэтому шока, думаю, бывает достаточно.

— А спектакли с участием зрителей готовить сложнее?
— Для нас это не сложно, а наоборот — большое удовольствие, и к тому же — это основной метод работы нашего театра. У нас есть даже спектакли-импровизации, которые называются «Прыжок в неизвестность», где прямо на глазах у зрителей мы создаем историю на заданную ими же тему. То есть вначале никакого спектакля нет, а создается он по ходу действия, где зрители до определенной степени будут выполнять роль авторов. Это всегда очень экстремально и очень интересно.

Елена Тайматова, актриса театра «ART и ШОК»:

— Расскажите, пожалуйста, про историю создания этого спектакля, как вы к нему пришли?
— Как-то собрался коллектив нашего театра, движимый желанием поставить какой-нибудь детский спектакль. Мы начали вспоминать страшилки с детства, лагерные истории, задавались вопросом: «Что вы в детстве делали?», и поняли, что в нашем детстве было что-то особенное. В этот период в Алма-Атском немецком театре работала немецкая актриса, которая собиралась уходить на пенсию. Она пришла к нам, спросила, что мы хотим ставить. Мы рассказали ей наши задумки, на кои она ответила: «Я буду играть злую немку». И стала рассказывать о западном детстве, оно, конечно, отличалось по некоторым вещам, но и оказалось много общего. Вот и родился этот спектакль благодаря ей, нам и нашим воспоминаниям. Спектакль посвящен нашим родителям. И вообще он не о политике, а о детстве, в котором мы были счастливы посвоему.

— Все же политика связывает все эти обрывочные воспоминания о детстве?
— Безусловно. Ваше детство связывают покемоны, компьютерные технологии, а у нас это была смена властей, тогда было такое детство. Мы, играя на постсоветском пространстве, знаем, что такие простые вещи, как фантики, например, поймут многие, если не все. Т.е. на таком огромном пространстве люди имеют определенные общие ценности, и приятно получать на это отклик зала.

— А что это за задумка B общение со зрителем во время спектакля?
— Дело в том, что у нас в городе сцена маленькая, зрители сидят близко и невозможно их не задействовать. Мы еще и ставим цель задействовать интерактив как таковой, нам нужна живая реакция. Если ты играешь с четвертой стеной, то у тебя есть шанс затереть какие-то реакции, и ты становишься не живым. А когда ты видишь живые глаза и играешь вместе со зрителем, ты никогда не станешь марионеткой, потому что каждый раз чувствуешь новую реакцию и не знаешь, что будет через секунду. Это всегда очень живо, и поэтому наш театр всегда приветствует общение со зрителем, ведь мы любим и умеем это делать.

— Среди случаев общения со зрителем были запоминающиеся на всю жизнь?
— В Армении был такой момент. В оригинале спектакля я должна залазить не на лестницу, а на канат. И вот я на него залажу, меня снимает армянский мужчина, и когда я подхожу к канату, чтобы залезь еще раз, он мне кричит: «Больше не залезай, я снимать не буду!» В Норвегии был молодой человек, который со мной танцевал, и когда я начала звать Серегу, он оскорбился и не пошел меня снимать с каната, сказав: «Ты вот какая оказывается! Любишь другого, а я тебя буду снимать...» Люди настолько проникаются, что воспринимают такие шутки всерьез.

— Почему именно такая судьба у главных героинь в конце спектакля?
— На самом деле есть прототипы наших героинь, это реальные женщины, которые живут и по сей день. Одна женщина реально сейчас верующая в такой же степени, в какой она верила в политику партии Ленина. Прототип моей девочки действительно погиб в двадцать лет, это была девушка из обеспеченной интеллигентной семьи высокопоставленного чиновника. А героиня Лены Набоковой, Иванова, сейчас имеет два отеля в Карловых Варах, у нее очень молодой муж. Когда мы ездили в Норвегию, к нам после спектакля подошел мужчина и сказал, что знаком с этой бизнес-вумен, с которой была списана одна из судеб. Мы были приятно удивлены.

— Ваши ожидания от фестиваля «M@rt. контакта»?
— Все ожидания уже оправдались, потому что мы уже выступили. Шикарный зал, публика, классная реакция. В принципе как актеры и как театр мы уже все получили, потому что получен главный приз — отклик зрителя, а это главное. Мы ожидаем от «M.@rt. контакта» контакта. Чем его будет больше, тем ценнее для нас...

Подготовили Ирина Тишина, Елена Лавренова