На эту постановку людей пришло особенно много. Сказались и имя Бориса Васильева, и авторитет Смоленского государственного театра. Да и сама повесть — искренняя, правдивая, невероятно талантливая, — многим памятна ещё со школьной программы. Например, в нашем 11 «Б» её зачитывали до дыр. На уроках бесконечно спорили — «правильно ли поступила Вика Люберецкая»? «Кто виноват в том, что арестовали её отца»? Мы тогда были такими же максималистами. Как и ребятам из васильевского 9 «Б», нам было всего по 16.

Что в повести впечатлило особенно сильно? Я бы ответил на этот вопрос одним словом: «чистота». Впечатлила чистота душ и сердец предвоенного поколения, а ещё, наверно, их принципиальность и патриотизм. В 90-е развалился Союз, и мы судорожно искали новую Родину, учились её любить. Выяснилось, что любить мы готовы. Не готовы жертвовать ради этой любви жизнью — так, как это сделали ребята из 9 «Б».

Была ли повесть современной для нас? Безусловно! И, тем не менее, мы чувствовали историческую дистанцию, знали, что речь о «тех временах» и что сейчас «всё по-другому». Что именно по-другому, я понял спустя много лет. Искра Полякова и её 9 «Б» ждали от жизни личного подвига, а мы — личного счастья. Поэтому Искра — убеждённая комсомолка — казалась нам плакатной и не реалистичной, а её мама (комиссар) — комичной; жуткая Валентина Андроновна — вздорной, а Вика Люберецкая — слабой.

Было непонятно, почему так странно себя ведёт директор школы — «хороший мужик» (как охарактеризовал его Саша Стамескин) и в то же время, до ужаса непоследовательный. Непонятного было много даже для нас... А что можно сказать о поколениях людей, родившихся в конце 1980 — в начале 90-х гг.?

Актуальна ли для молодёжи постановка в стиле советского классицизма? В формате ли молодёжного форума спектакль? Оставляем эти вопросы открытыми и приглашаем к их обсуждению.

Теперь о пьесе...

Начало постановки. Из темноты, словно из чёрной ямы, на сцену появляются люди-тени. Приглушённые голоса. Воспоминания о 9 «Б», как о символе навсегда утерянного довоенного счастья. Уже в первых сценах чувствуется надрыв, экспрессия. Пульсирует тревога. Режиссёр явственно предупреждает зрителя о неотвратимости некой трагедии.

И, тем не менее, о трагедии нет и намёка... Действия — в классе, среди старомодных парт, на заднем плане — школьная доска, справа, чуть поодаль — стол, покрытый зелёным сукном. 9 «Б» «ходит на головах», шум, гам... Невероятный ералаш! Из толпы один за другим выходят они — ещё молодые и задорные. Ещё живые... Представляются и, будто за руку, втягивают зрителя в свой — школьный — мир, заставляют становиться его частью.

Игра актёров мастерская, искренняя настолько, что границы сцены, казалось, размываются окончательно, а зрители становятся одновременно и участниками действия. Можно смело говорить об эффекте погружения в эпоху (вторая половина 1930-х), в настроения эпохи (комсомольские песни, речёвки, собрания, демонстрации).

В классе всё, как всегда — кто-то в кого-то влюблён, кто-то с кем-то подрался. Одна из особенностей советского театра — практически отсутствуют отрицательные персонажи (даже Валентина Андроновна — едва ли отрицательный образ). Они, конечно, есть, но лишь подразумеваются, зло — за пределами мира сцены... Режиссёр показывает только тени зла. В инфернальном блеске они появляются в тот самый момент, когда «четверо незнакомых мужчин» арестовывают отца Вики Люберецкой.

То, что эти «мужчины» из НКВД — понятно. Однако, в контексте пьесы — НКВД не больше, чем историческая аллюзия. ВКП(б) тоже — не более... Потому, что о партии мы только слышим, как о некоем неземном, хтоническом явлении. Коммунисты на сцене, конечно, есть, но все они — внешний мир, они не принадлежат Космосу молодых (9 «Б» класс). И эти коммунисты (директор, Люберецкий, старшая Полякова) — настоящие, то есть такие же светлые и принципиальные, как и Искра Полякова (актриса Полина Силина).

И всё-таки, если говорить о конфликте пьесы, то он, безусловно, между миром молодых (9 «Б») и внешним — злым — миром, ни понять, ни принять который невозможно. Это как стихийное бедствие, как цунами, которое время от времени врывается в 9 «Б».

Внешний мир — это мир взрослых. Мир политической целесообразности и здравого смысла. И этот мир неоднороден. Ещё раз подчеркнём, он разделён между «настоящими коммунистами» и людьми Хаоса (НКВД и райком). Конфликт разгорается, прежде всего, между ними. В школе безраздельно властвует Валентина Андроновна (заслуженная артистка Росси Людмила Лисюкова). Её главная педагогическая идея — воспитать новое поколение советских людей!

Как она это понимает? Всё просто — есть линия партии, она определяет моральный выбор между добром и злом. Сказала партия — «белое», значит «белое». Раз арестовали Люберецкого (заслуженный артист Росси Сергей Тюмин), значит — за дело. И не нужно задумываться, так как это истина! А партийная истина неоспорима! Потому что за неё проливали кровь, ставить эту истину под сомнение — значит предавать! Логика железная! Но антигуманная...

Неожиданно в школе появляется новый директор Романихин Николай Гаврилович (артист Игорь Голубев) — старый будёновец, честный, принципиальный ленинец, инстинктивно чуждый слепому догматизму. Он — именно из народа, не принадлежит к партийной номенклатуре, что, наверное, подчёркивается нарочитым украинским говором. Директор стремится воспитать не советских, а хороших (ответственных — авт.) людей. Для него важны осмысленные действия! Романихин учит думать, решать самостоятельно, выбирая между «белым» и «чёрным»! А это, по мнению Валентины Андроновны, опасно, так как «Бог весть, куда может завести». Решила ведь Искра, что Сергей Есенин хороший поэт. А партия считает по-другому! Между директором и завучем начинается борьба. И в эту борьбу постепенно втягиваются дети.

С этого момента как раз и развивается фабула пьесы. На чью сторону станут дети? 9 «Б» выбирает директора. Почему? Это один вопрос. И второй — почему этот выбор так важен для Бориса Васильева (и, безусловно, Виктора Прокопова)? Отвечая на первый вопрос, заметим: идеалы, которым учили в школе, порой, никак не соотносились с действительностью. Учили, например, быть принципиальными, а требовали «гибкости», «конформизма», учили не оставлять товарища в беде, а предлагали отказаться от Вики Люберецкой (актриса Дарья Межова), отец которой — якобы растратчик. Выбор добра и света для этого поколения естественен! По-другому и быть не могло... А вот над тем, почему этот выбор так важен, нужно подумать...

Из контекста пьесы следует, что от этого, казалось бы, малозначимого выбора молодых завесил исход Великой Отечественной. Почему? Многим из 9-классников — солдатам, подпольщикам — приходилось выбирать: «уйти с поля боя» или остаться, чтобы умереть... Трусость, себялюбие, безответственность проявились бы сразу! Но не проявились ведь... поэтому и выиграли войну!

А между тем, по Б.Васильеву (и режиссёр это прекрасно передал), 9 «Б» класс свою собственную войну выиграл тогда, когда не отказался от Вики Люберецкой. Это был неразумный, безрассудный и смелый поступок. Внешний мир, хоть и ворвался в мир молодых, но не смог его подчинить. И даже смерть Вики — не капитуляция перед злом. Умираю, потому что не хочу предать отца! Умираю, потому что нет другого выхода...

Смерть Люберецкой — это жертва во имя нравственности и чистоты, а чтение стихов у её могилы («До свиданья, друг мой, до свиданья...») — присяга, клятва верности и чистоте. Именно в таком, на мой взгляд, несколько пафосном контексте следует рассматривать финальные сцены постановки.

В завершение, предлагаю вернуться к первому нашему вопросу: «формат» или не «формат» этот спектакль? Какие аргументы «за»? Молодые актёры, о молодых людях, для... (?) молодых людей (этот аргумент сомнителен). Актуальна ли тема спектакля? Не архаичны ли образы, проблемы? Оставляем место для комментариев.

Соб. инф.