…или Продолжается поиск имен и установление судеб защитников Могилева в июле 1941 года

65 лет назад в огне жестокой и беспощадной войны миллионы людей, превращаясь в пыль и тлен, бесследно исчезали с лица земли. Уходили из жизни и кадровые военные, и ополченцы, не оставляя после себя ни имени, ни надмогильного холмика.

Не стала исключением и оборона Могилева в июле 1941 года, у окраины которого были остановлены стремительно двигавшиеся на восток танковые части вермахта. Наравне с защитниками Брестской крепости и Минска, защитники Могилева показали образцы героизма и мужества.

После того, как боевые возможности войск в окруженном врагом городе были исчерпаны, их остатки пошли на прорыв. Не многим из них удалось выйти из окружения, большинство погибло или попало в плен.

Сегодня любой исследователь, решивший заняться изучением истории обороны Могилева, столкнется со многими проблемами и, в первую очередь, с очень ограниченной документальной базой. Положение усугубляется еще и тем, что ушли из жизни ветераны — участники обороны.

Наиболее важная и сложная, на мой взгляд, проблема — установление судеб защитников Могилева и численного состава войск Красной Армии, участвовавших в обороне.

Можно долго говорить и рассуждать о том, стоило ли защитникам оставаться в городе после 16 июля, когда немецкие части уже замкнули кольцо в Чаусах и захватили правобережную часть Смоленска? Тем более, что еще 10—13 июля немецкие 10-я и 29-я моторизованные, 4-я и 18-я танковые дивизии, форсировав Днепр, ринулись на Смоленск, оставив у Могилева небольшие моторизованные подразделения, поджидавшие отставшие пехотные дивизии, для взятия города. А возможно, правы были командующий 13-й армией В.Ф. Кузнецов и командир 61-го стрелкового корпуса Ф.А. Бакунин, подготовившие 15 июля приказ 172-й стрелковой дивизии М.Т. Романова покинуть город во избежание новых многотысячных жертв с нашей стороны. И чем руководствовались командование Западного фронта и Ставка, категорически отменившие этот приказ и под угрозой расстрела приказавшие Ф.А. Бакунину «сделать Могилев вторым Мадридом».

В армии приказ беспрекословно выполняется, без сомнений и обсуждений. Сложилось так, что в результате многодневных боев в полностью окруженном врагом Могилеве погибло более 15 000 воинов Красной Армии, не считая народных ополченцев. Наиболее достоверной цифрой общего количества участников обороны Могилева, по самым скромным подсчетам, вероятно, следует считать 25 000 человек.

Самое страшное то, что в братских могилах Могилева и окрестностей захоронено только около 1 000 воинов 1941 года. Более того, даже списочный состав участников обороны нашего города, с максимальным допуском, составит только около 2 000 бойцов и командиров. Тульский писатель-фронтовик Н.К. Дружинин, почетный гражданин Могилева, коснувшись судеб своих земляков-туляков, был неожиданно поражен и удивлен, когда увидел, что сотни и тысячи призванных в 1939—41 гг. из Тульской области в 110-ю и 172-ю стрелковые дивизии, уйдя на фронт, больше домой не вернулись и числились пропавшими без вести. Последние годы своей жизни писатель посвятил розыску и установлению судеб земляков. В 1999 году он издал книгу об обороне Могилева «Без вести пропавшие» и до конца жизни пытался найти имена, проследить судьбы воинов 61-го СК (172-я и 110-я СД) убывших в 1941 году под Могилев и навсегда оставшихся здесь. К сожалению, ему удалось установить только несколько сотен имен туляков — защитников Могилева, не хватило времени. Два года назад его не стало.

Как могло случиться, что за все послевоенные годы из 25 тысяч участников обороны Могилева известны имена только около 2 000 человек, а в официальных воинских захоронениях находится не более 1 000 солдат 41-го года? В первую очередь, это связано с отсутствием документов. Бои в полном окружении постоянно представляли опасность захвата штабных документов, а потому при обострении боевой обстановки они уничтожались либо закапывались в землю. Это подтверждается, к примеру, находками в 1999 и 2004 годах в Чаусском районе документов 20-го механизированного корпуса, после чего документально подтвержденная численность защитников Могилевского оборонительного района увеличилась более чем на 15 000 человек.

Однако значительная часть оперативных штабных документов все же была захвачена противником вместе со штабами наших частей. Так, во время боев 12—20 июля на юго-западных окраинах Могилева 388-го стрелкового полка (полковник С.Ф. Кутепов) врагом были захвачены документы и штаб 3-го стрелкового батальона капитана Д.С. Гаврюшина. Батальон занимал оборону в районе Буйничского поля и перекрывал шоссе Могилев—Бобруйск.

Позже, видимо в конце войны, эти документы (оперативные сводки, боевые донесения, именные списки учета личного состава и др. (всего около 100 экз. за период с 22.06. по 20.07. 41 г.) вновь попали к нашим и были переданы в ЦАМО РФ (г. Подольск Московской обл.). На наиболее интересные из них нанесены рукописные аннотации немецких штабистов с кратким содержанием документа, на некоторых — название города (архива), где они хранились. Так случилось и с «Именным списком личного состава 3-го батальона 388-го стр. полка» на 100 листах, хранившемся во время войны в г. Данциге (Гданьске). Он был обнаружен автором в ЦАМО РФ в апреле—мае 2006 г. среди прочих документов в фонде 388-го стр. полка. В нем указаны полные биографические данные на 607 бойцов и командиров 3-го батальона, участвовавших в: боях под Могилевом. Сейчас предстоит скрупулезная поисковая переписка по отслеживанию судеб этих воинов. Кстати, в рядах кутерповского полка воевали и 4 наших земляка из Кировского и Белыничского районов.

Думаю, что это только начало большой и серьезной работы по установлению судеб участников обороны нашего города. Пока молчат немецкие архивы — в силу разных причин они для нас недоступны. К тому же значительная часть документов по обороне Могилева может храниться в фондах Брянского фронта, куда выходили оставшиеся в живых защитники, выносили уцелевшие штабные документы, писали объяснительные записки, проходили фильтрацию и т. д. К сожалению, как и во все послевоенные десятилетия, пока эта тема не стала предметом серьезных научно-поисковых исследований историков. Перспективы исследования этого вопроса и сегодня остаются очень высокими.

Несмотря на то, что оборона Могилёва закончилась трагически, мужество и жертвенность солдат 1941-гo года не подлежат сомнению или переоценке. 172-я стрелковая дивизия, вынесшая на себе основною тяжесть обороны города, понесла и наиболее тяжелые потери. Вся техника попала в руки врага, артиллеристы 493-го и 601-го (110-я СД) гаубичных, 340-го легко-артилерийского полков снимали замки орудий и топили их в Днепре или болотах. То же было и с пушками отдельных противотанковых дивизионов, приданных дивизии.

Тысячи защитников Могилёва были ранены, многие из них попали в плен и долгое время находились в лагерях военнопленных, в том числе Лупоповском концлагере, где в полной мере испытали муки фашистской неволи.

Среди них командир 172-й стр. дивизии генерал-майор М.Т. Романов, комиссар дивизии полковой комиссар Л.К. Черниченко, командир 514-го стр. полка, С.А. Бонич, начальник штаба полка майор Муравьев, комиссар 601-го гаубичного артиллерийского полка А.К. Милютин, адъютант командира 61-го стрелкового корпуса капитан Г.А. Никитин, командиры батальонов старшие лейтенанты А.П. Волчок, Н.С. Кунцевич, капитан Д.С. Гаврюшин, командир батареи лейтенант М.Т. Возгрин, начальник военно-технического снабжения 172-й стр. дивизии П.Ф. Усков, секретари Могилевского горкома партии И.Л. Хавкин, А.И. Морозов, председатель горисполкома Д.И. Астров, начальник Могилевской межкраевой школы НКВД-НКГБ СССР майор госбезопасности Н.И. Калугин, начальник УНКВД Могилевской области капитан госбезопасности Я.И. Пилипенко и многие другие участники обороны города.

Вплоть до 1956 года пронесли они на себе огульное политическое недоверие уже в советском государстве. Все они были исключены из партии, лишены воинских званий, наград и пенсий. Значительная масть бывших пленных была осуждена как изменники Родины и отбывала срок в исправительно-трудовых лагерях. Ограничения относились и к членам их семей. Бывших военнопленных не коснулись амнистии 1945 и 1955 годов, и только секретным Постановлением ЦК КПСС и Совета Министров СССР от 29 июня 1956 г. были устранены последствия «Грубых нарушений законности в отношении бывших военнопленных и членов их семей», а Министерству культуры СССР рекомендовалось публиковать «в партийной, советской и военной печати статьи, рассказы и очерки о подвигах советских воинов в фашистском плену».

Это было одной из главных причин, почему в первое послевоенное десятилетие и позднее героическая оборона Могилева старательно замалчивалась. Воины Красной Армии в 1941-м под Могилевом сделали все, что было в человеческих силах, и ушли из города только тогда, когда все мыслимые возможности и ресурсы обороны были исчерпаны.

Более 27 млн. жизней унесла минувшая война. Святой долг каждого — помнить тех, кто вечным сном спит в нашей земле. Однако и спустя 65 лет тысячи солдатских вдов и детей так и не знают ничего о судьбе самого дорогого для них человека, оставшегося под Могилевом. Как сражался он в последнем бою? Как и где встретил свой смертный час?

До сих пор теплится в сердцах их родных и близких надежда — а может?.. а вдруг?..

Над восстановлением судьбы, доброго имени и чести солдата 1941 года мы и работаем последние годы. Вот выдержки из писем из Украины от родных тех, кто погиб в июле 1941 года под Могилевом, останки которых были обнаружены поисковым отрядом «Виккру» (фамилии установлены по сохранившимся медальонам):

«…пишет Вам сын Голуба Грицко Павловича Голуб Евгений Григорьевич. В жизни моей, наверное, не было более радостного дня, когда я прочитал Ваше письмо. Я и плакал, и смеялся от радости. Ваше письмо попало ко мне через месяц, как Вы его послали. Мы посылали запросы на отца по всему СССР, даже в Белоруссию, где ответили — нет. Пришло извещение, что мой отец без вести пропавший. Мне было всего 5 лет, как он ушел, сначала на переподготовку и сразу на войну. Мама умерла, когда мне было 2 года, меня воспитывай мой дедушка Павел до самой армии. Я очень благодарен… за то, что вы нашли хоть останки моего отца, низкий поклон Вам. Я приеду на перезахоронение, поклонюсь отцу и скажу, как мне было тяжело без него…»

«Ваше письмо… после месяца поисков родственников погибшего в июле 1941 года красноармейца Слабодянюка Ивана Максимовича нашло меня, его родного брата, в г. Киеве, т.к. в его родном селе близких родственников не осталось. Как вы и предполагали, брат действительно числился и сейчас числится в райвоенкомате пропавшим без вести. Но ни отец, ни мать, ни два младших брата, которых уже нет в живых, этого не узнают. Остались в живых я, его брат Семен, и сестра Мария, которая проживает в другом районе Винницкой области. Ваше приглашение принять участие в перезахоронении я принимайте глубокой благодарностью…»

Несомненно, что и в будущем поисковая работа по установлению имен и судеб защитников Могилева останется актуальной и востребованной, а чтобы она была результативной, необходимо соответствующее государственное финансирование для работы, как минимум, в российских архивах.