— В нашей работе нужно быть в некотором роде фанатиком. Если не будет энтузиазма, желания добиться результата, перепробовав иногда не один десяток способов, чтобы его получить, здесь нет смысла находиться, — убеждена заместитель начальника управления лабораторных исследований вещественных доказательств биологического характера, начальник отдела судебно-биологических и судебно-генетических экспертиз, государственный медицинский судебный эксперт-биолог управления ГКСЭ по Могилевской области Мария Драница. Впрочем, продолжает собеседница, равнодушные люди в этой сфере и не задерживаются.

С Марией Андреевной мы встречаемся на ее рабочем месте. Эксперт вспоминает, как пришла в профессию 12 лет назад.

— Я училась в Витебском медуниверситете. И сначала очень хотела быть педиатром, неонатологом. Но когда у нас началась судебная медицина — все изменилось. Меня настолько захватила эта область, что размышлений по поводу того, чем я хочу заниматься в дальнейшем, больше не было. Когда пришло время интернатуры, вместо врачебной у меня началась стажировка по судебной экспертизе. За это время я только утвердилась в правильности выбранного пути. Знаете, если на работу идешь с удовольствием, получаешь удовлетворение от того, чем занимаешься, — значит, ты на своем месте. У меня все именно так, — признается собеседница.

Основное направление работы отдела, которым руководит Мария Драница, — проведение судебных медицинских биологических и генетических экспертиз. Как правило, это экспертизы, назначаемые в рамках расследования уголовных дел по различным категориям преступлений (незаконный оборот наркотиков, преступления против половой неприкосновенности, телесные повреждения, убийства, имущественные преступления) либо по материалам проверок. В 2020 году специалисты провели более 2000 судебных медицинских биологических и генетических экспертиз.

Первоначальной целью биологической экспертизы является поиск следов биологического происхождения. Это могут быть: кровь, клетки, волосы, слюна и т.д. Как только материал обнаружен, эксперты-биологи его исследуют в целях идентификации.

— Сначала мы должны установить, с каким именно биологическим материалом имеем дело. К примеру, для того, чтобы определить кровь, используем специальные реактивы; для установления клеточного материала — особый метод покраски и микроскопию, — поясняет начальник отдела. — Затем из обнаруженного материала необходимо выделить ДНК, после вывести ее в раствор, размножить до нужного количества (для полноценного исследования), а далее к работе «подключается» генетический анализатор. Едва он провел исследование, мы, при помощи программного обеспечения, уже можем анализировать результат.

В случае, если есть лицо, с которым можно сравнить полученный результат, образцы сравниваются. Если лица нет — эксперты направляют результат генетического исследования в базу АИС «ДНК» Государственного комитета судебных экспертиз (автоматизированная идентификационная система), где он будет храниться.

— Впоследствии, если человек совершит преступление или будет проходить свидетелем по какому-либо делу, его генетические характеристики попадут в республиканскую базу, произойдет совпадение, и в адрес инициатора экспертизы будет направлено сообщение об этом. К примеру, был такой случай, — вспоминает Мария Драница. — Неизвестный повредил сразу три автомобиля в районном городе. Изначально подозреваемого по этому делу не было, однако при осмотре места происшествия эксперт обнаружил следы вещества бурого цвета. Далее медицинские эксперты-биологи установили, что данное вещество является кровью и происходит от неизвестного лица мужского генетического пола. Когда генотип направили в общереспубликанскую базу, там уже был такой же образец ДНК. Возможно, если бы не эта капелька засохшей крови, установить личность злоумышленника не удалось бы.

Порой, признается эксперт-биолог, получение результата по одному объекту — это дело 3-4 недель. Все это время специалист пытается сделать максимум для того, чтобы добиться результата. А ведь биологический материал на экспертизу может поступать самого разного «качества»: его может быть очень мало, или он может быть поврежден.

— Иногда множество способов приходится перепробовать! Но если получишь результат — это действительно здорово. Понимаешь, что делаешь свою работу не зря, — говорит собеседница. И добавляет: зачастую, в том числе на результатах исследований экспертов-биологов формируется доказательная база, которая позже будет представлена в суде и позволит привлечь к ответственности виновного человека.

Проведение судебных медицинских биологических и генетических экспертиз, назначаемых в рамках расследования уголовных дел либо по материалам проверок по различным категориям преступлений, занимает порядка 90% в работе экспертов-биологов. Оставшиеся проценты — это проведение экспертиз по установлению спорного родства (чаще всего, отцовства). В прошлом году могилевские специалисты провели около двух сотен таких экспертиз. А назначаются они либо по определению суда, либо по заявлениям самих граждан.

В основном, говорит Мария Драница, обращаются мужчины, чтобы подтвердить либо опровергнуть свое отцовство. Хотя был случай, когда мама решила удостовериться в том, что ей не подменили ребенка в роддоме. Экспертиза доказала: не подменили.

А еще, по словам собеседницы, женщинам приходится подтверждать материнство в случае домашних родов. Все потому, что на руках у мамы нет официального документа, т.е. справки о рождении ребенка, которую обычно выписывают в медучреждении.

Необходимость обращения к экспертам для установления биологического родства нередко возникает и при решении вопросов взыскания алиментов.

— Идеальный вариант, когда на экспертизу приходит вся семья: мама, папа и ребенок. Мы берем образцы буккального эпителия (соскоб с внутренней поверхности щеки) и крови у каждого из них, а через 30 дней готово заключение. Это официальный документ, с которым можно обращаться в суд.

Бывает, в силу разных причин и обстоятельств мужчины настаивают, чтобы экспертиза проводилась анонимно: одни не хотят, чтобы супруга подумала, будто муж подозревает ее в неверности; другие, несмотря ни на что, готовы сохранить семью, но только в том случае, если ребенок — биологически родной; или женщина категорически против проведения экспертизы по установлению отцовства. Тогда мужчина сам отбирает образец биологического материала у ребенка и приносит на экспертизу. Правда, поскольку обращение анонимное, заключение не будет являться официальным документом. И правду папа узнает только для себя.

Самые «обидные» случаи, по словам начальника отдела, когда приходят предполагаемые отцы, которые хотят забрать ребенка из детского дома (в случае, если мама малыша умерла или лишена родительских прав), чтобы заняться его воспитанием, но эксперты проводят исследование и выясняется, что мужчина... не является биологическим отцом этого ребенка.

Еще одна категория обращающихся по поводу установления спорного родства — это свекрови. Недоверие к невестке иной раз настолько сильное, что даже просьбы сыновей «мама, не вмешивайся» не останавливают пожилых женщин — они идут к экспертам, чтобы уличить невестку во лжи. Что берут в качестве образца? У внуков — образец буккального эпителия. А у взрослых сыновей, у которых незаметно провести процедуру гораздо сложнее, — окурки (но бывает, и нижнее белье). Мария Драница признается: к счастью, подозрения чрезмерно заботливых матерей чаще всего оказываются ошибочными.

В завершение беседы интересуюсь у начальника отдела судебно-биологических и судебно-генетических экспертиз, какие качества особенно важны в работе эксперта-биолога.

— Честность, ответственность и трудолюбие, — перечисляет Мария Драница. — А еще — важно быть максимально беспристрастными в своей работе, забыть на время о том, что за каждым образцом, попавшим на экспертизу, стоят люди, жизненные истории. Это сложно, но только так возможно качественно выполнить работу и, в итоге, помочь объективно установить истину.

Юлия Фартух
Фото автора и управления ГКСЭ по Могилевской области