Затем Дуду вернулся в родной Светлогорск, где и начал заниматься баскетболом. В юном возрасте на талантливого парня положили глаз «Химки», и Бенджамин-Павел перебрался в Подмосковье. В России в общей сложности он прожил почти десять лет — помимо «Химок», не без успеха выступал за московское «Динамо» и ярославский «Буревестник». Получив гражданство наших восточных соседей, играл и за российские сборные младших возрастов. Но в какой-то момент в карьере что-то пошло не так — и, дабы её перезапустить, минувшим летом 26-летний Дуду вернулся в Беларусь.

— Как к тебе обращаться?
— Просто Бен — обычно все зовут меня именно так. Пашей — очень редко, разве что бабушка. Вообще имя Бенджамин от отца, его звали так же. А Павлом назвала мама, в честь деда.

— Где познакомились твои родители?
— Папа приехал сюда ещё во времена СССР. Учился по обмену в мединституте в Витебске. Там он встретил маму, они поженились и вскоре после моего рождения переехали в Гану. Прожили лет пять в городе Кумаси, там появилась на свет моя сестра. А потом родители развелись — отец остался дома, а мы вернулись в Беларусь.

— Что-то помнишь из жизни в Гане?
— Очень мало. С трёх лет ходил в школу. Запомнилось, что воду там продавали в целлофановых пакетиках — бутылок не было, мама рассказывала, что с пластиком проблемы. Когда мы вернулись в Беларусь, мне было всего шесть.

— Здесь ты кажешься темнокожим — а в Африке наоборот?
— Ха, верно. Мама говорила, что в школе меня все называли «белым». Я был действительно намного светлее остальных ребят.

— Трудно было потом адаптироваться в Светлогорске?
— Первое время, да. Не мог сразу пойти в школу, поскольку вообще не знал русского. Говорил только на английском. Но буквально за год выучил язык — все вокруг старались общаться со мной только на нём. На самом деле теперь уже подзабыл «инглиш». На баскетбольную тему говорю свободно, а в жизни тяжеловато. Когда в команде есть иностранцы, то вспоминаешь. А если нет практики, то труднее. В принципе всё понимаю, но сказать что-то бывает сложно.

— В Гане ты впоследствии бывал?
— Нет. Родственники приглашали, но у меня не было времени. Когда играл в России, то отпуск проводил в Беларуси. Сестра, кстати, ездила к родне, только не в Африку, а в Англию. Они живут под Лондоном. У отца было вроде бы четыре брата и три сестры — некоторые остались в Гане, но многие уехали в Британию, Америку, ещё куда-то. Стараюсь общаться с ними через соцсети, так что немного поддерживаю контакт. А сам отец умер лет девять-десять назад. Он был главврачом центральной больницы Кумаси. Зарубежное образование в Африке ценится.

— Мама сейчас где?
— В Светлогорске. Сестра в Минске — училась и осталась там жить. Её зовут Оля, хотя у неё тоже есть второе имя — Наа-Асаребия.

— Маме твоей в Африке нравилось?
— В принципе да. Только жарко, и ещё она рассказывала, что там были проблемы с мясом. Оно в дефиците, потому что в таком климате быстро портится, не хранится. А так, по словам мамы, там хорошо. Тропические болезни вроде малярии к нам не цеплялись.

— Школу ты заканчивал в Светлогорске?
— Нет. Там отучился до седьмого класса, а затем отправился в Россию, в Химки. Получается, уехал в четырнадцать лет.

— У Светлогорска репутация города непростого — наркоманы, СПИД. Не без оснований?
— Ха-ха! Если честно, особо не замечал. Может, как раз потому, что рано уехал. А сейчас бываю там редко, поэтому ничего сказать не могу.

— Цвет кожи доставляет тебе проблем?
— Случается, люди могут что-нибудь ляпнуть. Но я даже не обращаю внимания — просто прохожу мимо. Отношусь к этому спокойно, подхожу с умом. В драку не лезу. Бывают люди, которые плохо воспитаны. Они есть везде, хотя в Беларуси, наверное, их мало — больше в России. Кстати, когда я рос в Светлогорске, других чернокожих, кроме нас с сестрой, там вроде и не было. А сейчас, говорят, видели в городе темненьких деток.

— Как ты пришёл в баскетбол?
— В школе мы плохо сдавали нормативы, и учительница по «физре» сказала, что никому не поставит пятёрки, если не будем заниматься спортом. Она отвела нас всех в ДЮСШ — там было плавание, борьба, бокс, футбол, но мне больше всего понравился баскетбол. Вначале ходил нерегулярно, пропускал, однако затем втянулся. Меня стали подключать к старшим ребятам — 1988, 1989 годов рождения. Ездил с ними по чемпионатам Беларуси. В общем, влез в баскетбол — и до сих пор не могу вылезть.

— А так кем мог бы стать?
— Не знаю. Мама говорила, что в детстве очень любил хоккей и хотел им заниматься. Но в то время ближайшие катки находились в Гомеле и Жлобине. Да и дорогой это вид спорта. А вообще до того, как уехал в Россию, я хорошо учился в школе. Четвёрки были только по белорусскому языку и литературе, по всем остальным предметам пятёрки. Но в России уклон уже был в сторону баскетбола. Учёба отошла даже не на второй, а на третий план. Много выездов, сборов — в школе мы появлялись редко.

— 14-летнему подростку приходилось сложно без родных?
— Первое время — да. Нужно было решать все самому. Поначалу меня подселили к парню, который жил с мамой. На второй год мы с ребятами снимали квартиру. Потом пару лет провели в общежитии училища олимпийского резерва в Химках. Там проще — все вместе, нас кормили, школа рядом. Общажное время — самое весёлое. Когда чуть повзрослели и стали жить на квартирах по отдельности, уже было не так.

— Расскажешь какую-нибудь историю?
— Ха, все весёлое — запретное. Это не для широкой публики. Помню, могли сбежать из общежития жарить шашлыки. Возвращались ближе к ночи — а нас уже ждали, дисциплина-то строгая. Сразу же докладывали тренеру, и тот уже придумывал, как наказать нас на площадке. Заставлял бегать, отжиматься и так далее. Вроде и наказание, а с пользой.

— Потом ты ведь жил и в самой Москве?
— Да, когда перешёл в «Динамо». Тяжёлое было время. А потом получил травму колена, полгода лечился и жил в это время по старой памяти в Химках. Ходил в тренажерный, на процедуры и так далее. А Москва — всё-таки не мой город. Запланируешь куда-то выбраться, так час-полтора уходит только на дорогу. Если пробки, то и два. Грубо говоря, захочешь выбраться в кино — полдня убьешь на то, чтобы доехать туда-обратно. А в Могилёве за десять-пятнадцать минут можно добраться до любого конца города. Мы тут живём рядом с залом, до центра недалеко. На такси быстро доезжаем — в кафе или просто погулять.

— Ты по характеру спокойный?
— Да. Из-за этого даже возникали проблемы. Многие тренеры видели в моём спокойствии безразличие — мол, нет спортивной злости и агрессии. Но я такой человек, что всё держу в себе. Стараюсь не показывать эмоции. Если уж на площадке их выражаю — значит, довели до кипения.

— В общем, по натуре ты больше белорус, чем ганец.
— Наверное, если можно так сказать. В Африке люди активные, а я такой весь из себя спокойный. На африканца похож если только чуть-чуть кожей.

— Период в московском «Динамо» ты назвал сложным. Но команда же выступала успешно.
— Коллектив у нас собрался сильный. В начале сезона, правда, шли в конце таблицы — на 12-м или 13-м месте. Попадание в плей-офф оказалось под вопросом, а в итоге так прибавили, что «регулярку» закончили на втором месте, а по итогам плей-офф стали третьими, да ещё и пробились в финал Кубка России. Но у клуба возникли финансовые проблемы, да и коуч по ходу сезона поменялся. Беспокойное время.

— Ты проводил на площадке много времени?
— В первые полгода — да. Затем у меня случился конфликт с тренером Соловьёвым. Но буквально сразу после этого его место занял эстонец, забыл фамилию. У него своё видение игры — если при Соловьёве постоянно играли десять-одиннадцать человек, то при новом коуче всего семь-восемь, а остальные лишь подключались время от времени. Я в основную обойму не попал. Хотел уйти, но трансферное окно уже закрылось. Чтобы не терять форму, выступал за дубль «Динамо» в молодёжной лиге.

— У тебя ведь есть и российский паспорт?
— Да, баскетбольное гражданство получил ещё в 15 лет. В составе сборной России ездил на чемпионаты Европы в 16 и 18 лет. А в 20 уже не попал — меня отсеяли перед самым турниром. Оказался тринадцатым лишним, поехал Денис Пастухов, который сейчас играет вместе со мной за «Борисфен».

— Между россиянами и белорусами чувствуется разница?
— Здесь более доброжелательные люди. В России, по крайней мере, в Москве, очень много национальностей. Все со своими характерами. В Беларуси народ более спокойный.

— Правда, что ты хотел попасть на драфт НБА?
— Нет. Наверное, никогда даже не думал об этом.

— В целом доволен, как складывается карьера?
— Последние три года выпали. Какие-то они получились скомканные, ушли в минус. Была травма, не играл, переходил из клуба в клуб и нигде не мог задержаться. Можно сказать, сделал шаг назад. Но сейчас в Могилёве у меня много игровой практики, вернулась уверенность. В общем, прихожу в себя.

— Как ты оказался в «Борисфене»?
— Летом мне позвонил уже упоминавшийся Денис Пастухов, мы с ним давно дружим. Вместе играли в России, да и в Беларуси пересекались. Он сказал, что в Могилёве хотят построить новую команду. Я и согласился. Нормально, мне здесь нравится. Коллектив хороший, дружелюбный. И такие спокойные города мне по душе. Я сам из Светлогорска, и когда приезжал туда из России, то отдыхал душой — никакой суеты. Могилёв в принципе такой же, только чуть больше.

— Летом хочешь опять уехать в Россию?
— Не знаю. Смотря что будет в Могилёве. Если команда продолжит развиваться, заявится не только в чемпионат Беларуси, а куда-то ещё, то я бы и остался. Мне здесь доверяют, с тренером сложились хорошие отношения.

— Семьей ты уже обзавелся?
— Ой, нет. Куда? Рано ещё, пока не тороплюсь. Это же переход на другой уровень жизни. Надо думать не только о себе, но и о жене. А если ещё и дети пойдут — вообще тройная ответственность.

— Твоя экзотическая внешность привлекает девушек?
— Ха! Некоторых, наоборот, отпугивает. Может, им это всё непривычно. Так-то общаюсь с прекрасным полом, но ничего серьёзного.

pressball.by
Фото БК «Борисфен»