Items filtered by date: ноября 2024

Десять лет потратил могилевский историк-поисковик на то, чтобы воссоздать полную картину событий, происходивших на Днепровском рубеже в июле — августе 41-го.

О первых неделях и месяцах Великой Отечественной известно далеко не все. Помнится, в школьных учебниках и книгах о войне, изданных в начале 60-х годов, все больше писали об успехах нашей армии, о победном 45-м. Трагические события 41-го года в Налибокской пуще, под Могилевом, Вязьмой, Ржевом, Харьковом, во множестве других мест как бы вычеркивали из официальной истории. Рассказать суровую правду о первых месяцах войны и воздать должное тем, кто незаслуженно забыт, и решил могилевский поисковик, руководитель историко-патриотического клуба «Виккру» Николай Борисенко.

Целых десять лет колесил он со своими ребятами по местам боев, вдоль и поперек исследовали они всю линию обороны вокруг города и все «боевые районы» по Днепру, изучили на местности многие оборонительные сооружения. В ходе экспедиций были найдены десятки неизвестных ранее воинских захоронений защитников Могилева и Днепровского рубежа, подняты и торжественно перезахоронены останки 210 бойцов и командиров Красной Армии, установлены имена 20 из них. По архивным материалам удалось выявить имена около 4 тысяч воинов, считавшихся пропавшими без вести и навсегда оставшихся на белорусской земле. Собранные Николаем Борисенко материалы поистине уникальны, процентов 80 из тех документов, что ему удалось найти и восстановить, до сих пор нигде не публиковались. Благодаря этим документам, воспоминаниям очевидцев тех далеких событий — ветеранов Великой Отечественной и жителей пригородных населенных пунктов Могилевщины — удалось развеять многие мифы и легенды, которыми были окутаны события тех далеких лет.

Дивизия пропавших без вести

Так уж сложилось, что в общественном сознании укоренилось неправильное мнение, что в 1941 году Могилев защищала только одна кадровая 172-я стрелковая дивизия, бойцы народного ополчения и подразделения НКВД-НКГБ. В результате кропотливой работы Борисенко выяснил: неподалеку от Могилева в начале Великой Отечественной сражались бойцы 110-й стрелковой дивизии. Той, которую называют дивизией пропавших без вести, поскольку в июле 41-го года она буквально «растворилась» под Могилевом в тени 172-й стрелковой дивизии генерал-майора Романова, о героизме бойцов и командиров которой наслышаны многие. А ведь во многом именно благодаря 110-й стрелковой дивизии, состоявшей из стрелковых и двух артиллерийских полков и насчитывавшей до 12 тысяч человек, 172-й удалось удерживать город в течение столь продолжительного времени.

Борисенко разыскал редкие воспоминания бойцов и командиров 110-й. С болью и горечью рассказывали они о том, что частей их дивизии как будто бы и не было в 1941 году под Могилевом (об их соединении нет ни экспозиции в областном краеведческом музее, ни даже уголка хотя бы в одном из школьных музеев города и района).

Несомненный интерес представляют и неизвестные ранее воспоминания рядовых солдат о первых днях боев под Могилевом.

«Эшелон направлялся на Могилев, где уже находились прибывшие части нашей 110-й стрелковой дивизии, — писал ветеран дивизии Д.И. Гордеев. — Остановились мы на станции Чаусы, и здесь впервые нас бомбили. Жертв было немного. Когда самолеты улетели, мы стали разгружаться. В нашем батальоне было три пушки 45-мм на лошадиной тяге. После сбора мы пешим строем по шоссе пошли на Могилев. Здесь я был назначен связным командира батальона. Впереди шли бойцы пулеметной роты и пели песни. Прошли не более 4—5 км, когда из леса вышли немецкие танки и открыли огонь по колонне. Вот здесь-то и полегло нашего брата. Выполняя приказ комбата, я кинулся назад к батарее, чтобы передать приказ открыть ответный огонь. Но одной пушки с прислугой уже не было, а командиры второй и третьей меня обругали, повернули лошадей назад и уехали. Вернувшись, я никого не нашел, кроме убитых. Я возвратился в Чаусы, где нашел группу бойцов и лейтенанта, который повел нас в сторону Кричева. Утром около железной дороги нам встретился майор и приказал занять оборону. Но потом оказалось, что мы в окружении, и майор сказал нам: «Спасайтесь, кто как может, за мной не ходить...» Конечно, к этим воспоминаниям можно относиться с определенной долей критичности, но они характеризуют первые дни войны.

Интересный случай произошел на участке обороны 394-го стрелкового полка 110-й дивизии на западном берегу Днепра. 24 июля в результате скоротечного боя были захвачены три немецкие машины и штабной офицер. При нем оказалась топографическая карта, из которой защитники города узнали, что немцы 16 июля захватили Смоленск и подошли к Вязьме и Ельне. В захваченных машинах находились наградные знаки, знамена, другие подарки, предназначенные для солдат и офицеров вермахта, которые должны были взять Москву! Захват этих машин послужил одной из причин последнего, наиболее мощного наступления немцев на город 25 июля. Кстати, местонахождение большинства этих наград до сих пор неизвестно. Не исключено, что они до сих пор остаются закопанными в земле где-то в черте Могилева или в одном из его пригородов.

Тайны 20-го мехкорпуса

На протяжении всех этих десяти лет могилевские поисковики по крупицам собирали сведения и о 20-м механизированном корпусе, пытаясь доказать, что он участвовал в защите Могилева. Сведения они в основном черпали из рассказов ветеранов — участников тех событий. Но поскольку эти рассказы ничем не подтверждались (сведений о том, что 20-й мехкорпус, входивший в состав 13-й армии, принимал активное участие в обороне Могилевщины, не нашлось даже в центральном архиве министерства обороны Российской Федерации), большинство историков и исследователей обороны Могилевщины либо просто не принимали их во внимание, либо категорически отрицали участие в обороне частей 20-го корпуса. Тем не менее мехкорпус действительно оборонял Могилев. Это подтвердила сенсационная находка, которую в прошлом году во время экспедиции в лесу у деревни Самулки Чаусского района обнаружили поисковики клуба «Виккру». В металлических сейфах были найдены штабные документы 20-го механизированного корпуса, «захороненные» здесь в июле 1941 года попавшими в окружение воинами. В них — аттестационные листы, так называемые списки безвозвратных потерь корпуса, оргштатные книги, приказы, донесения, ведомости за период с апреля по июль 1941 года. После долгой и кропотливой работы поисковикам стало известно, что в состав 20-го корпуса в начале войны входили 38-я и 26-я танковые и 210-я моторная дивизии и что одна только 26-я насчитывала до 12 тысяч человек. Узнали поисковики и о том, что корпус, которому также подчинялись 534-й отдельный батальон связи, 83-й мотоинженерный батальон и 24-й мотоциклетный полк, в начале войны направили на участок между Минским и Слуцким укрепрайонами южнее Дзержинска. Его задача состояла в том, чтобы не допустить противника в направлении Столбцы — Минск. После боев под Минском оставшийся без танков корпус, а точнее, его части, отходил через Березину, Могилев, Днепр и принимал активное участие в ожесточенных боях, в том числе и в районе деревень Самулки, Темнолесье, Мошок, Благовичи Чаусского района. В тех боях попала в плен большая часть бойцов и командиров, прорывавшихся из окружения. Мелкими группами к линии фронта вышли только части из соединений 20-го механизированного и 61-го стрелкового корпусов. Всего около тысячи человек. А в окружение тогда попали около 9 тысяч...

Благодаря активной работе могилевских поисковиков, найденным ими документам приоткрыта еще одна доселе неизвестная страничка в обороне Могилева. На днях Могилевская областная типография имени Спиридона Соболя издала книгу «Днепровский рубеж: трагическое лето 1941-го», автором которой является Николай Борисенко. В этом действительно уникальном издании и опубликованы ценные сведения, воспоминания, документы и фотографии, обнаруженные могилевскими поисковиками в ходе своих экспедиций. Тираж книги (спонсором выступил Могилевский облисполком) — тысяча экземпляров. Часть из них уже передана в областную и городскую библиотеки, еще часть отдадут в вузы и другие учебные заведения Могилевщины, а несколько экземпляров Николай Борисенко планирует отвезти в Минск, в Национальную библиотеку. Чтобы по-настоящему ценить Победу, надо знать правду о войне.

31 октября почти в полумраке прошёл девятый фестиваль для начинающих поэтов «Пластилиновый аист». 16 участников, 16 любителей поэзии и 16 разных взглядов на мир. География фестиваля расширилась до Борисова, Витебска, Рогачёва. Жюри было представлено поэтом, журналистом Эдуардом Иосифовичем Медведским, поэтом, музыкантом, редактором витебского литературно-публицистического журнала «Идиот» Вячеславом Новиковым, а новичком в жюри оказался лидер группы Mauzer Янка Маузер.

Были ребята, которые покоряли своими стихами и взглядами на окружающее, были, которые эпатировали и шокировали. Например, Артём Абдулов-Клёцкин вышел на сцену с ножницами, в зелёных очках и с дерзкими и очень откровенными стихами на бумажке, Артём Барышев, кстати, победитель в номинации «Приз зрительских симпатий», на сцену вышел с кружечкой, на которой красовалась трогательная фотография поэта и его Музы. Так мило.

Фест был с антрактом. Гости и поэты чаёвничали. Говорят, что есть такие люди, которые приходят на «Аиста» чайку попить, с друзьями встретиться, стихи послушать и посмеяться невпопад. Хотя порой было смешно, автор тоже смеялся — стыдился, но смеялся. Стихов читали много, все они разные — одни депрессивные с полным апокалипсисом, следом шла природа, родные нивы и колосья, любовь, страх, страдания. Уж простите, но иногда печали, страданий и чёрного цвета (в прямом смысле слова) было много.

Сертификаты «Пластилинового аиста» получили все участники. Центр Живого Рока вне решения жюри наградил своими призами Артёма Безрукова (г. Могилёв), Людмилу Бутраменко (г. Могилёв) и Ульяну Владимирову (г. Борисов). Каждый член жюри взял по слову. Вячеслав Новиков правильные слова, что цель поэта — это служение родному языку. И действительно, ни одного стихотворения на белорусском языке. Янка Маузер немного стеснялся, но сказал: «Любіць паэзію XXI стагоддзі — гэта прыкольна!», из всех участников он выделил Артёма Абдулова-Клёцкина за шоу, Артёма Барышева за неожиданные и классные моменты в стихах и Евгению Шабалину за прекрасные метафоры. Эдуард Медведский поблагодарил: «Ребята, большое спасибо, что вы есть! Любите поэзию! И как писал Н. Заболоцкий: «Любите живопись поэтов, а поэзия тоже живопись». Лауреатами конкурса начинающих поэтов стали: «За прекрасный детский взгляд в себя» Вадим Волков, «За поэтичность и образность в стихах» — Ульяна Владимирова, «За попытку осмыслить мир» — Варвара Шарай и «За философичность в поэзии» — Мария Бран. Качай победителей!

Позади автора статьи весь вечер сидели две дамы глубоко бальзаковского возраста и неприлично смеялись там, где не всегда это было уместно, и одна из них проронила: «Лучше Пушкина нет ничего».

В 2005-м году, когда все начиналось, никто не думал, что «Пластилиновый аист» протянет так долго. Но вопреки здравой логике и рассудку поэтический фестиваль для начинающих поэтов продолжает свое существование и 31 октября пройдет уже 9-й по счету фестиваль!

География «Пластилинового аиста» потихоньку расширяется. В этом году в фестивале примут участие поэты из Витебска, Минска, Рогачева, а также приглашенная гостья — звезда кинематографа и футбольных трибун — знаменитая поэтесса Владимира Лонская.

Состав жюри в этом раз такой:

• Медведский Эдуард Иосифович — столп могилевской поэзии, поэт, журналист, редактор, издатель многочисленных поэтических сборников.
• Новиков Вячеслав — поэт, музыкант, редактор литературно-публицистического журнала «Идиот», бытописатель витебской культуры.
• Янка Маузер — лидер группы Mauzer, поэт, музыкант, сексуальный гигант и просто — рок-звезда.
• Савченко Оксана Анатольевна — преподаватель русского языка и литературы.

Напомним, что фестиваль пройдет в актовом зале 4-го корпуса Могилевского государственного университета имени А.А. Кулешова (Могилев, ул. Комсомольская, 18). Начало фестиваля в 17:30, вход — свободный.

31 октября состоится девятый студенческий международный литературный фестиваль для начинающих поэтов «Пластилиновый Аист». Он пройдет в актовом зале 4-го корпуса Могилевского государственного университета имени А. А. Кулешова (Могилев, ул. Комсомольская, 18). Начало фестиваля в 17:30, вход — свободный.

Фестиваль проводится с весны 2005 года. Его основной задачей является поиск молодых поэтов и писателей, организация возможности их общения и координации творческих планов. Для участия приглашаются начинающие поэты и писатели, проживающие как в Республике Беларусь, так и за ее пределами.

Вновь на площади Звёзд слышатся веселые песни и детский смех — это значит в город пришел настоящий праздник! 18 сентября открылся XI-й международный фестиваль анимационных фильмов «Анимаёвка — 2008»! Открывал мероприятие начальник управления культуры Могилёвского облисполкома Анатолий Синковец. Он рассказал, что в фестивале принимает участие 13 стран (впервые — Китай, Азербайджан и Иран). На протяжении двух «анимаёвочных» дней планируется показать около 100 фильмов. Они же будут демонстрироваться не только в городских кинотеатрах («Радзiма», «Чырвоная зорка», «Космос» и «Ветразь»), но и в агрогородках нашей области.

К поздравлениям, тёплым словам и напутствиям присоединились: Владимир Шишкин (специалист Департамента по кинематографии Министерства культуры РБ), Алексей Колесник (артист театра и кино Украины), Хамидрез Рамруди (второй секретарь Посольства Исламской республики Иран в Республике Беларусь), Юрий Цветков (председатель Республиканского общественного объединения «Белорусский союз кинематографистов») и Пётр Кривостаненко (директор студии анимации Республиканского унитарного предприятия «Национальная киностудия «Беларусьфильм»).

А начался праздник в 10:00 часов открытием выставки детского рисунка «Рисую любимый мультфильм», которая состоялась в кинотеатре «Чырвоная зорка». Начиная с 11:00 часов шумные мероприятия можно было заметить у всех городских кинотеатров. У «Космоса» выступали детские творческие коллективы нашего города, у кинотеатра «Ветразь» прошло театрализованное представление с участием Могилёвского областного театра кукол, в это время в «Родине» шла программа мультфильмов «Представляют страны Азии». Участие в торжественном открытии приняли центры внешкольной работы «Алые паруса», «Родничок», «Юный техник», «Юный флорист» и другие. На этих станциях можно было записаться в любой из кружков, а ещё полюбоваться поделками маленьких, но очень талантливых детей.

На площади не стихала музыка, было много школьников, родителей с малышами, бабушек и дедушек с внуками. «Анимаёвка» — это долгожданный весёлый и добрый праздник. Столько улыбок, хорошего настроения (несмотря на пасмурную погоду), сказочных персонажей, новых открытий и ожиданий — всё это возможно только на «Анимаёвке».

Форсирование Днепра и последующий захват Смоленска стали первой решающей операцией в ходе компании на Центральном фронте.

На участке генерала-полковника Гудериана (командующего 2-й танковой группой в составе группы армий «Центр»), где передовые части форсировали Березину в Бобруйске и Борисове, а теперь приближались к Днепру, наиболее важное решение 1941 г. было принято 10 июля.

— Как вы думаете, Либенштейн? — обращался Гудериан к своему начальнику штаба каждый вечер, когда возвращался с передовой к себе в штаб-квартиру. — Стоит ли нам продолжать продвижение и форсировать Днепр силами одной бронетехники или лучше подождать, пока подтянутся пехотные дивизии?

Этот вопрос обсуждался в штабе 2-й танковой группы не один день. И постоянно возникал один и тот же аргумент. Пехота лучше, чем танковые полки, приспособлена для обеспечения переправ через реки. С другой стороны, прежде чем подойдет пехота, пройдет еще не менее двух недель. А какую пользу могут извлечь русские из того, что немцы полмесяца будут загорать на Березине или перед Днепром? Начальник оперативного отдела подполковник Байерлейн читал отчеты разведки о всех передвижениях противника. Там содержался ответ: воздушная разведка сообщала о продвижении в направлении Днепра крупных моторизованных соединений и новом сосредоточении войск русских к северо-востоку от Гомеля.

Появление этого нового скопления сил противника несколько остудило оптимизм германского Верховного командования, который 3 июля выражал генерал-полковник Гальдер. Если немцы не хотели, чтобы русские укрепились на позициях вдоль Днепра и создали там мощный оборонительный рубеж, требовалось действовать быстро и решительно.

Но генералом-фельдмаршалом Гансом Гюнтером фон Клюге, командующим 4-й армией, был дан приказ ждать на Днепре подхода пехоты.

9 июля генерал-фельдмаршал фон Клюге лично явился в штаб-квартиру Гудериана в Толочине. Вспыхнул жаркий спор. «Умный Ганс» — «дер клюге Ганс», как шутя называли командующего из-за его фамилии, — и «Быстрый Гейнц» — как прозвали солдаты Гудериана — столкнулись лоб в лоб. Гудериан хотел форсировать Днепр. Клюге говорил «нет». Гудериан яростно отстаивал свой план. Клюге оставался непреклонным. Затем Гудериан пошел на ложь, но на ложь во спасение. Он заявил, что большая часть его бронетехники уже развернута вдоль берега Днепра для атаки через реку, а такую диспозицию нельзя было сохранять долго без риска.

— Более того, я уверен в успехе операции, — уговаривал Гудериан Клюге. — И если мы быстро ударим на Москву, я не сомневаюсь, что кампания эта будет решена еще до конца года.

Такая экспрессия, такая уверенность поколебали беспристрастного Клюге.

— Ваши операции болтаются на тонкой ниточке, — сказал он, но все же разрешил Гудериану поступить так, как тот считал нужным.

Генерал-полковник обратился к своим офицерам:

— Выступаем, господа. Завтра мы первым делом переходим реку.

Завтра было 10 июля.

Фортуна благоприятствует смелым. Это вполне справедливо в отношении Гудериана. Развитие событий показало его правоту. Передовые части убедились в том, что русские укрепили оборону главных мостов через Днепр в Рогачеве, Могилеве и Орше. Попытки захватить переправы наскоком дорого обошлись атакующим. Однако разведывательные части танкового корпуса быстро выявили слабые места обороны противника на западном берегу Днепра — в Старом Быхове, Шклове и Копысе.

Старый Быхов находился на юге, на участке 24-го танкового корпуса; Шклов — в центре, на участке 46-го танкового корпуса, а на участке 47-го корпуса на севере был Копысь. В этих забытых богом дырах даже и мосты отсутствовали. Русские и помыслить не могли, что немцы вздумают атаковать в данных точках. Но самый главный секрет успеха на войне — наносить удары там, где враг его меньше всего ждет.

Вот так наступающие форсировали Днепр в трех этих точках 10 и 11 июля без особых потерь. Выше и ниже Старого Быхова 3-я и 4-я танковые дивизии переправились с первой попытки. 1-й батальон 3-го стрелкового полка, так же как и 10-я моторизованная пехотная дивизия, перешел реку в Соборово, создал плацдарм и отбил все контратаки. В Старом Быхове 2-я рота 34-го мотоциклетного батальона капитана Роде с боем форсировала Днепр и образовала передовой плацдарм. 79-й инженерный батальон начал наводить экстренную переправу, которая была закончена к ночи с 10 на 11 июля.

В Копысе поначалу все пошло не так гладко. 29-й моторизованной пехотной дивизии пришлось форсировать реку под артиллерийским огнем и атаками с воздуха. В 05:15 11 июля инженерно-саперные роты подполковника Геккера переправились через Днепр на десантных судах под прикрытием огня самоходной артиллерии и перевезли на противоположный берег пехоту. За 45 минут там высадились четыре штурмовых батальона. Отвечая огнем на вражеский огонь, они окопались.

В Шклове, где переправлялась 10-я танковая дивизия, моторизованный полк «Великая Германия» столкнулся с ударной частью курсантов военного училища. Пулеметная рота лейтенанта Генерта из состава 1-го батальона моторизованного полка «Великая Германия» в конце концов сумела обеспечить полку простор, необходимый для того, чтобы отбросить русских обратно в леса. Саперы закончили наведение моста в рекордные сроки. По мосту на левый берег прошло тяжелое вооружение.

Что же до сильно укрепленных городов — Орши, Могилева и Рогачева, дивизии Гудериана просто обошли их и двинулись дальше на восток. Их целью был Смоленск.

Таким образом, на двадцать пятые сутки после начала кампании первая стратегическая цель операции «Барбаросса» оказалась достигнута: передовые части группы армий «Центр» находились в районе Ярцево-Смоленск-Ельня-Рославль. Они покрыли 700 километров. До Москвы оставалось еще 350.

Только в Могилеве, уже вдали от линии фронта, продолжалось ожесточенное сражение. В этом расположенном на Днепре областном центре Белорусской Советской Социалистической Республики с населением в 100 000 человек находился ремонтный завод локомотивов, кроме того, он являлся сосредоточением шелкового производства на западе СССР, а в прошлом, при царе, был местом, где находилась резиденция католического архиепископа. Теперь город упорно защищали три дивизии из советской 13-й армии генерал-лейтенанта Герасименко.

20 июля город к западу от реки находился в кольце четырех немецких дивизий, входивших в состав 7-го корпуса.

В тот же день в 14:00 на штурм пошли два полка из берлинско-бранденбургской 23-й пехотной дивизии генерал-майора Гельмиха. 9-й пехотный полк из Потсдама, хранитель традиций старых потсдамских пехотных гвардейских полков, смог перейти реку, но теперь лежал прижатый огнем на крохотном плацдарме. 68-й пехотный полк оказался не в состоянии прорваться через советскую оборону, и 67-й пехотный полк на следующий день тоже не мог похвастаться большими достижениями.

Когда фронтальная атака захлебнулась на окраине города, Гельмих попытался ударить по мосту, связывавшему Могилев и Луполово, с юго-востока — в направлении вверх по реке. Затея удалась. В ожесточенном ночном бою 9-й пехотный полк смог вытеснить надежно окопавшегося и умело оборонявшегося противника.

Но потери немцев оказались очень высоки. 11-я рота лейтенанта Шроттке (67-й пехотный полк) была буквально раздавлена. В саду противник ударил ей во фланг. Все офицеры в роте погибли, она потеряла две трети своей численности. Тем временем на западной стороне Днепра 10-я рота лейтенанта Брандта (67-й пехотный полк), прячась за берегом, пробралась прямо к автомобильному мосту. Затесавшись среди русской техники и пробежав на другую сторону, солдаты 10-й роты вошли в контакт с солдатами 9-го пехотного полка на плацдарме на восточной стороне.

Брандт удерживал мост и береговой плацдарм под неожиданно точным артиллерийским огнем, под обстрелом снайперов, снимавшим любого, кто высовывал голову, и отражая яростные атаки советских солдат. Когда майор Ганниг ворвался в восточную часть города с 1-ым батальоном 9-го пехотного полка, атакующие угодили под пулеметный огонь. Серьезно раненный майор рухнул на мост, но приказал своим людям не останавливаться. Снайперы прикончили его.

Утром 26 июля русские под прикрытием тумана, лежавшего в долине Днепра, сумели взорвать 200-метровый деревянный мост в восточной части города, часть его уничтожив полностью. Можно сказать, что советские солдаты буквально сжигали свои мосты. Красноармейцы держались на уже потерянных позициях и дрались до последнего патрона. В конце концов, стиснутая мертвой хваткой 78, 15, 23 и 7-й пехотных дивизий, оборона испустила дух. Некоторые попытались прорваться в западном направлении на грузовиках, но безуспешно.

Немцы довольно быстро восстановили деревянный мост, и 23-я пехотная дивизия переправилась на восточный берег. 15-я пехотная дивизия заняла Могилев. Странно пахнущая бурая жидкость текла по улицам города: это русские взорвали огромные лагерные танки пивоваренного завода. Пиво потоками стекало в Днепр. Победителям не пришлось попить пивка, сваренного побежденными.

23-я и 15-я пехотные дивизии взяли 12 000 пленных. Среди них оказалось на удивление мало офицеров. Офицеры по большей части либо погибли, либо смогли прорваться. Потери 23-й пехотной дивизии составили 264 человек убитыми, 83-й дивизии — пропавшими без вести и 1088 — ранеными. Немалая цена за город, находившийся далеко в тылу у наступающих частей Вермахта.

Все, как водится, 70 лет назад было окружено ореолом строжайшей тайны. Недаром на докладной записке, адресованной 16 декабря 1937 года из Минска на имя Сталина и Молотова, стоит гриф: «Строго секретно».

Впрочем, сегодня Вячеслав Селеменев, директор Национального архива, где хранится экс-секретный документ, готов показать его любому, кто всерьез интересуется отечественной историей.

В направленной в Москву записке руководящие товарищи из БССР просили Кремль дать «добро» на перенос столицы из Минска в Могилев. Причиной такого решения названа близость Минска к польской границе, а также его «слабая связь железнодорожными и шоссейными магистралями как с центрами Союза, так и, особенно, с районами республики».

Могилев же, наоборот, по мнению авторов челобитной, «выгодно отличается в стратегическом отношении и по своим природным условиям имеет большие перспективы для дальнейшего развития».

Правда, докладывают далее эпистолянты Кремлю, «враги народа — троцкисты, бухаринцы, национал-фашисты, шпионы и диверсанты из бывшего руководства республики сознательно вредили и задерживали развитие города Могилева», на 40 процентов износив его жилищно-бытовой фонд и культурные объекты. И обещают дополнительно представить еще одну — подробную объяснительную записку с перечнем того, что в новой столице придется построить. Перечисление необходимого занимает 12 страниц: «правительственные учреждения, ...жилые дома и другие хозяйственные и культурные учреждения (водопровод, канализация, энергетика, школы, больницы, мост через Днепр, почта-телеграф, жел.-дор. вокзал и т.д». А также — почтамт, центральный радиоузел, 4 детсада, театр с кинотеатром, фабрика-кухня, 33 торговые точки, роддом, стадион. А еще — хотя бы три бани для помывки горожан.

Несмотря на титанический масштаб предстоящих работ, белорусские руководители полны оптимизма: «строительство всех необходимых зданий мы сможем закончить в первый квартал 1939 года». При одном важном условии: если Москва выделит 350 миллионов рублей — 205,25 миллиона на 1938 год и 145 миллионов на 1939-й.

Ох, не была бы Москва Москвой, если бы верила всем национальным слезам! Кремль в ответ требует существенно подкорректировать сумму субсидирования — до 110,5 миллиона рублей. И дает «добро» на обнародование великой новости в печати.

17 марта 1938 года в газетах появилось постановление СНК БССР «Аб генеральным плане рэканструкцыi горада Магiлёва». В нем город на Днепре однозначно именуется «адмiнiстрацыйна-палiтычным цэнтрам», куда в срочном порядке должны переехать из Минска университет, Академия наук, Институт физической культуры.

Окончательное решение о переносе белорусской столицы Москва принимает 19 апреля 1938 года.

Жителям будущего центра обещаны радужные перспективы: 6-этажные дома, троллейбус в качестве главного средства передвижения. А главное: новый Дом правительства, возведение которого поручено 56-летнему доктору архитектуры И. Лангбарду, уже имеющему опыт монументальных сооружений. За кураторство над столь ответственным объектом Иосифу Григорьевичу положили весьма приличный по тем временам оклад — 1500 рублей в месяц.

Для сравнения скажу: минские последователи Стаханова получали по 300—400 рублей в месяц.

Но только в сказках дела делаются быстро и дворцы перемещаются по воздуху. В жизни все обстоит сложнее. Реальные темпы затеянного строительства катастрофически отстали от бумажных.

5 февраля 1939 года председатель СНК БССР  К. Киселев и секретарь ЦК КП(б) республики П. Пономаренко направляют Сталину и Молотову докладную записку «О ходе выполнения постановления СНК СССР и ЦК ВКП(б) N508 от 19 апреля 1938 года «О городском строительстве в городе Могилеве в связи с переводом столицы Белорусской ССР». Лаконичный, не в пример названию, документ сухо констатирует: «программа городского строительства по городу Могилеву в 1938 г. выполнена на 52 процента». Причины задержки — сугубо материального свойства, враги народа уже не упоминаются.

Хроника дальнейших событий выглядит так. 26 апреля 1939 года П. Пономаренко собирает очередное совещание. Всем наркоматам достается на орехи за проявленную медлительность. Кроме одного — внутренних дел, который предложил «свои услуги в части предоставления рабочей силы».

Великое переселение вынужденно откладывается до осени. Окончательной датой переезда назначен ноябрь 1939 года.

Двумя днями позже ЦК КП(б)Б принимает постановление «О переводе столицы Белоруссии из г. Минска в г. Могилев», приказав всем задействованным ведомствам «немедленно и решительно покончить с политически вредной, недопустимой недооценкой значения могилевского строительства и своевременного перевода столицы из Минска в Могилев». Конкретные сроки ввода главных объектов сжаты до предела: Дом правительства — к 1 декабря 1939 года, два 50-квартирных дома — к 15 июля и к 1 ноября, здание НКВД и жилой дом для чекистов — к 1 августа того же года.

Говорят, самые дисциплинированные из минских чиновников, упаковав добро в чемоданы, даже начали переезд в город на Днепре. И прогадали. В сентябре 1939 года две половины республики воссоединились. Стратегический аргумент в пользу перемещения столицы подальше от западной границы потерял актуальность.

Так что можно представить, с каким облегчением собрались те, кто не спешил сниматься с насиженного места, 14 октября 1939 года на бюро ЦК КП(б)Б. Для рассмотрения всего лишь одного вопроса — «О столице Белорусской ССР». Первым пунктом утвержденного на нем протокола был такой: «Просить ЦК ВКП(б) пересмотреть решение от 19.IV.1938 г. о переводе столицы из г. Минска в Могилев, оставив столицей БССР г. Минск».

Судьба Ивана Васильевича Болдина была связана с нашим городом в последние предвоенные месяцы и в годы Великой Отечественной войны.

В марте 1941-го первый заместитель командующего войсками Западного Особого военного округа (Белорусский) генел-лейтенант Болдин получил приказ наркома обороны СССР  К. Тимошенко на формирование в Могилеве штаба, управлений и служб 13-й армии.

Эту задачу Болдин выполнил. Прибывший в Могилев генерал-лейтенант Л.М. Филатов, назначенный командующим 13-й армией, продолжил его работу, Болдин убыл в Минск и приступил к обязанностям первого заместителя командующего округом.

Болдин — типичный советский генерал того времени. Выходец из народа, поднятый на высоту Советской властью и коммунистической партией.

Он родился 15 августа 1882 года в селе Высокое Инсарского уезда Пензенской губернии в бедной крестьянской семье. С детства познал нужду, нелегкий крестьянский труд. Закончил всего 2 класса церковно-приходской школы.

Первая мировая война привета 22-летнего крестьянского парня в русскую армию. Его зачислили в учебную команду. Уже через три месяца в чине младшего унтер-офицера Иван Болдин оказался на Турецком фронте. Воевал в составе 17-го Тенгинского пехотного полка. Командовал отделением, а затем взводом разведки. За доблесть и мужество был удостоен трех Георгиевских крестов.

Сложнее складывался внутренний мир. Многое не нравилось Ивану в Российской империи. Роскошь и богатство меньшинства, нужда и беспросветный труд миллионов людей, разорительная война. Зачем? Ответы на многие вопросы он получил у питерского рабочего, большевика В.А. Соколова. За революционную агитацию Болдина разжаловали в рядовые, лишили наград и заточили в крепость. Оттуда его освободила Февральская резолюция.

Вскоре его избрали председателем полкового комитета 17-го Тенгинского полка. Известие об Октябрьском перевороте 1917-го он воспринял как должное. Без колебаний стал на сторону Советской власти. Сослуживцы выбрали Ивана Болдина командиром полка, который он сумел вывести из Турции через раздираемый междоусобицей Кавказ без потерь и кровопролития. «Быть тебе генералом», — шутили друзья-однополчане. Их слова оказались пророческими. Вернувшегося домой после долгой разлуки Болдина земляки избрали председателем исполкома Инсарского совета. Но загремела гражданская война, и молодой коммунист стал в ряды Красной Армии. Службу начал в октябре 1919 года командиром стрелковой роты. Участвовал в боях с войсками генерала Е.К. Миллера, англо-американскими интервентами под Архангельском.

Военная судьба провела его и через бои с войсками генерала Юденича под Петроградом, советско-польскую войну 1920-го. На этой войне он снова «вырос» до командира полка.

Его оставили в кадрах Красной Армии после учебы на курсах «Выстрел» в Москве. Болдин пять лет командовал стрелковыми полками в Туле и Москве.

Затем была учеба в Военной академии им. М.В. Фрунзе, командование 47-й и 18-й стрелковыми дивизиями в Приволжском и Ленинградском округах.

Комбригу  И.В. Болдину везло. Он служил в округах, которыми командовал крупнейший советский военный теоретик, ученый, военачальник В.М. Шапошников, в прошлом полковник генерального штаба русской армии. Он много сделал для профессионального роста и повышения оперативно-тактической подготовки И.В. Болдина.

Судьба пощадила его и в страшные 1937-й и 1938-й годы. Одному из немногих командиров ему удалось избежать репрессий. У руководства он считался человеком Шапошникова, возглавившего в 1937-м генеральный штаб и ставшего особо доверенным советником у И.В. Сталина.

У Болдина начался стремительный рост по службе. В 1939-м он возглавил войска Калининского военного округа. В сентябре 1939-го участвовал в освободительном походе в Западную Белоруссию и Польшу. Командовал конно-механизированной группой в составе стрелкового, двух кавалерийских и танкового корпусов. Позднее возглавлял советскую военную миссию на переговорах с руководством прибалтийских государств о вводе советских войск и их размещений на территории Латвии и Литвы. В 1940-м сформировал и возглавил Одесский военный округ, а уже в сентябре 1940-го продолжил службу в Белоруссии.

Последние мирные месяцы генерал И.В. Болдин занимался обустройством войск на Белорусском выступе. Их перевооружением, освоением нового оружия и боевой техники. По планам Генерального штаба генерал И.В. Болдин в войне с Германией должен был возглавить конно-механизированную группу. Задача — стремительным ударом отрезать от Германии Восточно-Прусскую группировку немецких войск и создать предпосылки для наступления войск Западного фронта на Берлин.

Войска округа в приграничных районах были расположены плотно. Склады, базы, аэродромы находились, как правило, в 10—25-ти километрах от границы. Основная группировка войск округа, сосредоточенная на Белорусском выступе, была под угрозой окружения и разгрома уже в первые дни и часы войны. Но об этом думать и говорить было смертельно опасно. Хотя все надеялись, что Сталину удастся оттянуть начало войны.

В 2 часа ночи 22 июня 1941-го Военный совет округа был поднят по боевой тревоге. В штаб поступила директива наркома обороны о приведении войск в полную боевую готовность. Она оказалась крайне запоздалой. Уже в 4 утра поступили сообщения о начале боевых действий немецких войск. По телефону командующий округом генерал армии Д.Г. Павлов сообщил об этом в Москву. В ответ: не поддаваться на провокации, есть вероятность уладить конфликт мирным путем. Только в 7-м часу в штаб поступила директива из Москвы, разрешающая войскам вступить в бой.

Генерал Павлов решил сам вылететь в Белосток и организовать на месте отпор врагу, а Болдину предложил остаться в Минске. Наш герой счел это решение неверным. С помощью наркома Тимошенко он добился отмены этого решения.

В Белосток вылетел генерал Болдин с группой штабных офицеров на двух самолетах. В воздухе они были подожжены немецкими истребителями. Однако опытные пилоты сумели посадить машины на аэродром под Белостоком.

До командного пункта 10-й армии генерала К.Д. Голубева от аэродрома было 50 километров. Болдин добирался туда на грузовиках около 8 часов. Дороги были забиты беженцами, строителями укреплений, солдатами и офицерами разбитых частей. А вражеские самолеты непрерывно бомбили и расстреливали их из пулеметов. Под бомбами погибли офицеры его группы. Болдин и его адъютант чудом остались в живых, хотя и были ранены.

Вечером первого дня войны Болдин добрался до командного пункта 10-й армии. Из доклада командарма узнал, что удар врага застал войска врасплох. Враг захватил или уничтожил большинство складов с горючим и боеприпасами. В полосе армии была потеряна вся авиатехника. Обескровленная пехота с трудом сдерживала натиск. Командарм-10 К.Д. Голубев бросил ей на помощь механизированные корпуса.

По радио И.В. Болдину удалось связаться с генералом Павловым. Доложил обстановку и получил приказ об организации контрудара в направлении на Гродно с целью разгрома вражеских войск, наступавших из Сувалкского выступа. Задача явно не соответствовала обстановке. Однако в штабе фронта была директива за подписями С.К. Тимошенко и Г.К. Жукова.

Генерал Болдин нанес контрудар по врагу силами 6-го мехкорпуса генерала М.Г. Хацкилевича. 6-й кавалерийский корпус был рассеян авиацией врага. С 11-м мехкорпусом генерала Д.К. Мостовенко Болдин не смог установить связь.

6-й мехкорпус был самым мощным соединением в округе. Он насчитывал 1100 танков и бронемашин, в том числе 345 новых Т-34 и КВ. М.Г. Хацкилевич сумел вывести свои части из боя по рубежу реки Нарев, свернуть их в колонны, организовать продвижение на Гродно. Расстояние — всего 80 км. Однако дороги были забиты отступавшей пехотой и беженцами. По колоннам соединения ударили бомбардировщики. На марше было уничтожено большинство автотранспорта и артиллерия. Потеряно около четверти танков.

Но и в этих нечеловеческих условиях танкисты и мотострелки М.Г. Хацкилевича сумели выйти на рубеж атаки и завязать бои. Однако уже на третий день войны остались без горючего и боеприпасов. Остатки корпуса вынуждены были отступить к Волковыску. Во время отхода генерал М.Г. Хацкилевич сгорел в танке вместе с экипажем.

25-го июня создалась угроза окружения всей белостокской группировки. Ставка приказала отвести соединения 3-й и 10-й армий на линию Лида, Слоним, Пинск. Но кольцо окружения замкнулось уже 28 июня.

В окружение попали представитель Ставки маршал Г.И. Кулик, зам. командующего фронтом И.В. Болдин, командармы 3 и 10 генералы В.И. Кузнецов и К.Д. Голубев. Войска пробивались из окружения стихийно, разрозненно, неся огромные потери. Руководили ими в лучшем случае командиры полков и дивизий. Врагу достались огромные запасы боеприпасов, продовольствия, обмундирования. Было потеряно 300000 человек личного состава, в том числе 200000 пленными...

В крайне незавидном положении оказался генерал Болдин. Ведь и на нем лежала часть ответственности за катастрофу в БССР. Командующий фронтом генерал Павлов и его соратники ужи 30 июня 1941 года были отстранены от должностей, арестованы, осуждены и быстро расстреляны. Однако Болдин был настоящим солдатом и военачальником. С небольшой группой солдат он двинулся на восток от белостокских лесов до Смоленщины. Группа с каждым днем увеличивалась и вскоре разрослась до численности крупного соединения. Видя в тылу уверенного человека в полной генеральской форме, окруженцы верили, что Красная Армия не разбита.

Были три условия вступления в войско Болдина: боец должен быть в обмундировании, с оружием и документами.

«Лесная» дивизия И.В. Болдина стала предметом головной боли немецкого командования. За поимку генерала оно назначило вознаграждение в 100000 рейхсмарок. 12-го августа 1941 г. группа Болдина с боем прорвалась через боевые порядки врага и перешла линию фронта в полосе войск 19-й армии генерала И.С. Конева.

Болдин был принят в Москве И.В. Сталиным, который поблагодарил его за боевую работу, затем отправил в госпиталь подлечиться.

Был издан приказ по Красной Армии, где отмечались преданность Родине, мужество и высокий боевой дух дивизии И.В. Болдина.

После лечения Иван Васильевич был назначен заместителем командующего Западным фронтом.

...Во второй половине сентября 1941 года создалась напряженная обстановка на Московском стратегическом направлении. Противник сосредоточил здесь 77 дивизий, более 1 миллиона солдат и офицеров, около 2 тысяч танков, огромное количество артиллерии и авиации. Гитлер спешил до начала зимы закончить войну в свою пользу.

Вскоре сильными ударами противник пробил две бреши в нашей обороне и двинулся в прорыв. И.В. Болдину было приказано возглавить оперативную группу войск в составе трех танковых бригад и стрелковой дивизии и ударить по войскам 3-й танковой армии генерала Г. Гота в районе Холм-Жирковский. Контрудар не достиг цели. Слишком неравны были силы. В начале октября пять армий Западного и Резервного фронтов оказались в окружении.

Окруженные советские войска наносили ощутимые удары по врагу. Среди них был и отряд Болдина в 1500 человек. Генерал был ранен в ногу, но, руководя с носилок, сумел вывести людей из окружения. 5 ноября его отряд в количестве 800 человек прорвался к своим в полосе обороны 16-й армии К.К. Рокоссовского. После лечения Болдин снова на фронте. Он возглавил 50-ю армию.

Это объединение сражалось против войск 2-й танковой армии генерала Г. Гудериана на Тульском направлении.

Находясь в полуокружении, войска 50-й удержали город и принудили врага перейти к обороне. А вскоре армия начала наступление. Впервые за войну пришлось отступать Гудериану...

...В сентябре 1943 года 50-я армия вышла на границу БССР на Могилевском направлении. Противнику не удалось осуществлять здесь маневр резервами и контратаковать. Войска армии вскоре освободили Хотимск, Кричев, Славгород и другие населенные пункты. В январе 1944-го перешли к обороне и подготовке к полному освобождению Беларуси.

В марте 1944 г. И.В. Болдин пережил тяжелый удар судьбы. В воздушном бою погиб его сын Олег — летчик-истребитель...

Уже шла подготовка операции «Багратион». На первом ее этапе 2-му Белорусскому фронту поручалось провести Могилевскую наступательную операцию силами 33-й, 49-й и 50-й армий. Главный удар наносила 49-я армия генерала И.Т. Гришина севернее Могилева. Южнее действовала 50-я.

23 июня 1944 г. пошла в наступление 49-я армия, а 24-го двинулась вперед 50-я. В кратчайшие сроки были форсированы реки Проня, Бася, Реста. Войска одновременно вышли к Днепру.

27 июня обе армии начали штурм Могилева. Штурмовые отряды отбивали у врага квартал за кварталом. 28-го город был полностью очищен от врага. Руководители Могилевского укрепрайона генералы Бампер и Эрдмансдорф попали в плен вместе с тысячами своих подчиненных. За могилевскую операцию И.В. Болдин был удостоен ордена Суворова I-й степени, ему было присвоено звание генерал-полковника.

Дороги войны дальше провели 50-ю армию через Минск, Гродно, Белосток и Восточную Пруссию.

А в феврале 1945 г. Болдин получил назначение на должность зам. командующего 3-м Украинским фронтом маршала Ф.И. Толбухина. День Победы генерал встретил в Вене.

В послевоенные годы Болдин командовал армиями на Украине и в ГДР. Возглавлял войска Восточно-Сибирского округа. Службу закончил в должности 1-го заместителя командующего войсками Киевского военного округа. Служебного роста — никакого.

Думается, причина этого — стремление талантливого человека из народа всегда жить по совести, оставаться человеком в любых обстоятельствах, нежелание заискивать перед власть придержащими.

Более сорока лет назад он издал книгу воспоминаний «Страницы жизни», где первым из советских мемуаристов рассказал о трагедии 1941 года.

И.В. Болдин умер 28 марта 1965 г. Он похоронен в Киеве. Именем боевого генерала названы улицы в Могилеве, Быхове, Хотимске, Славгороде, Чаусах, Черикове, Климовичах, Гродно.

На могилевской улице Болдина установлена посвященная ему бронзовая мемориальная доска работы скульптора Корнея Алексеева.

Книга воспоминаний Болдина Ивана Васильевича «Страницы жизни»

Рассказывают, когда в начале XX века известный белорусский политический деятель, археолог, историк, этнограф, коллекционер Иван Луцкевич впервые приехал в Могилев и прошелся по улицам, то восхищенно воскликнул: «Это же наша маленькая Прага!» Такое ощущение у гостя города сложилось из-за обилия увиденных храмов. Это сегодня церкви, имеющиеся в городе, можно пересчитать по пальцам одной руки. А еще сто лет назад в городе было 26 православных храмов, 6 католических костелов, одна лютеранская кирха и несколько десятков синагог.

Православные церкви в Могилеве строились в своей особой манере, являющейся синтезом традиционного купольного храма и трехнефной базилики. К сожалению, до нашего времени дожили считанные здания, возведенные мастерами могилевской школы зодчества. Причем большинство из них было уничтожено уже после войны...

Самым большим в Могилеве был Богоявленский собор, располагавшийся неподалеку от теперешней Советской площади. Он начал строиться в 1633 году. А через три года уже открыл свои врата перед прихожанами. Начало возведения храма относится к тем временам, когда православие было не в почете в Великом княжестве Литовском. И речи о том, чтобы получить у городских властей участок под застройку, даже близко не шло. Но выручил Ян Огинский — один из влиятельнейших магнатов, ярый приверженец православия, отдавший собору принадлежавший ему кусок земли. Храм начал подниматься к небу без полагающегося на то разрешения короля. И лишь когда появились стены, было получено высочайшее позволение.¹

Убранство собора было роскошным — резной иконостас, фрески. На одной из которых, кстати, был запечатлен Ян Огинский, протягивающий Богородице храм. В Богоявленском соборе была большая библиотека, в которой можно было найти книги как православных, так и католических авторов. К сожалению, сегодня в Могилеве уже ничто не напоминает о соборе: он был взорван в середине 50-х годов прошлого столетия.

Впрочем, для того чтобы представить себе Богоявленский собор, достаточно посетить Свято-Никольский монастырь. Стоящий на его территории храм является точной копией уничтоженного. Правда, раза в 3—4 меньше оригинала. Но все равно впечатляет своим нынешним убранством. Свято-Никольскому храму повезло. Его пощадило не только время, но и люди. Правда, во времена советской власти церковь долгое время простояла без куполов — дожди, мороз и жара разрушили чудеснейшие фрески.

А ведь когда-то это был храм, куда со всего Могилева купцы несли деньги: святого Николая, чьим именем названа церковь, могилевские купцы почитали как своего покровителя. Считалось, чем больше получаешь прибыли, тем больше должен отдать приходу. Самые же крупные сделки могилевские «бизнесмены» времен средневековья старались заключить на Николу зимнего или Николу вешнего.

Храм не единожды страдал от различных набегов. Так, например, когда во время Северной войны по приказу Петра I жгли Могилев, пожар не обошел и церковь. Но могилевчане, чуть только увидев огонь, бросились спасать иконостас. Без преувеличения его можно назвать произведением искусства. Создавали эту красоту, кстати, те же мастера, которые позже отделывали палаты Московского Кремля. Для того чтобы увидеть иконостас, сегодня достаточно зайти в храм. Правда, это пусть и весьма удачная, но реконструкция. Оригинал же хранится в Национальном художественном музее.²

В ХVIII веке на месте старой Спасской церкви был построен одноименный собор. Архиепископ Георгий Конисский доверил его возведение архитектору из Вильно Яну Кристофу Глаубитцу, строившему костелы, синагоги, православные храмы. Звонница этого собора в народе называлась астрономической. Не случайно. Георгий Конисский — просветитель, церковный деятель — повелел поставить рядом с колоколами первый в Могилеве телескоп и по ночам наблюдал за звездами. Конисский, ныне канонизированный, после смерти был похоронен в Спасском соборе. Его нетленные мощи видел Пушкин, дважды бывавший в Могилеве, к ним прикасался последний русский император Николай II. Но когда собор разрушали, могилу архиепископа уничтожили. И куда выбросили останки, неизвестно до сих пор.

В мае 1780 года в Могилеве состоялась встреча Екатерины II с австрийским императором Иосифом II. В честь этого события оба монарха заложили камень в основание будущей церкви. Говорят, что в тот момент, когда Екатерина и Иосиф склонились над ним, у русской императрицы оборвалось жемчужное ожерелье — жемчужины посыпались на землю. Придворные бросились было их поднимать. Но их остановила повелительным жестом Екатерина II: «Пусть жемчужины остаются в земле, но пусть храм, который вырастет на этом месте, будет таким же прекрасным, каким было ожерелье». Может быть, это реальный факт, может — красивая легенда. Но в любом случае Екатерина лично курировала строительство храма. Многие проекты она отвергла — самодержице они не нравились. Но однажды ей показали проект, созданный тогда еще малоизвестным архитектором Николаем Львовым. От увиденного Екатерина пришла в восторг и повелела Н. Львову выехать в Могилев, «дабы согласить проект с местностью». Специально для собора иконы на медных досках написал Владимир Боровиковский, прославившийся позже как мастер портрета.³

После революции в Иосифовском соборе размещался музей религии и атеизма — до 1938 года. Когда Могилев собрались сделать столицей БССР, на месте собора решили построить гостиницу для членов правительства. Тогдашний директор музея Мигулин, пытаясь спасти собор, достучался до Калинина. Но к тому времени как от «всероссийского старосты» в Могилев пришло распоряжение не трогать памятник архитектуры, от храма остались лишь руины... Хотя представить, как выглядел Иосифовский собор, можно. Для этого нужно всего ничего: съездить в Вену. Там построен его «близнец», носящий имя святой Екатерины.

К сожалению, сегодня большинство существовавших в Могилеве храмов можно увидеть только на старых открытках. Но как знать, быть может, когда-нибудь и начнется восстановление уникальных храмов. Ведь прецедент создан: еще вчера могилевчане лишь вспоминали о Ратуше, бывшей некогда символом города. А сегодня могут воочию любоваться величественным зданием, воссозданным по старым чертежам...

Выдержки из книги могилевского историка Н.С. Борисенко «Могилевщина — мой любимый приднепровский край»:

1. Когда в 1618 году по приказу униатского архиепископа И. Кунцевича Спасский монастырь перешел к униатам, могилевское православное братство решило построить новую Богоявленскую церковь. С этой целью у княгини Соломерецкой купили дом «с пляцем» на ул. Большой Шкловской (Первомайской), а князь Огинский оформил дарственную на эту землю. Но ввиду того, что в 1619 году в городе были закрыты все православные церкви, строительство храма и монастыря задержалось. Только после 1632 года, когда в Могилеве опять были открыты православные церкви, появилась возможность начать строительство. В 1636 году здесь возвели каменную Богоявленскую церковь, а позже — «теплую» каменную церковь во имя Иоанна Богослова. (стр. 584)

   ... Богоявленская церковь — за время своего существования неоднократно перестраивалось. В 1700 году оно было покрыто жестью и завершено позолоченным куполом на высоком восьмигранном барабане. Интерьер церкви богато отделали, стены декорировали росписью. Особой красотой и высоким мастерством выделялся деревянный 4-ярусный иконостас, выполненный в технике сквозной белорусской резьбы и покрытый позолотой. Некоторые иконы в иконостасе XVII—XVIII вв. выполнены местным мастером Афанасием Пигаревичем, а серебряные оклады к ним — могилевским чеканщиком Петром Слижиком. По образцу этого иконостаса был сделан такой же для Никольской церкви. (стр. 582—583)

2. Выдающееся художественное произведение знаменитого храма — 4-ярусный иконостас, выполненный могилевскими мастерами-резчиками и позолотчиками XVII века в технике сквозной деревянной резьбы с позолотой. Он сейчас полностью восстановлен и отреставрирован в первоначальном виде. По своему построению (ярусность), формам (деревянные колонки, покрытые орнаментальной резьбой виноградных лоз — любимый мотив барокко) и характеру резьбы он близок к иконостасу, изготовленному для Смоленского собора Новодевичьего монастыря в Москве белорусскими мастерами в 1683—1685 годах. (стр. 602)

3. Работы по возведению Иосифовского собора продолжались 18 лет и завершились уже после смерти императрицы, при Павле I в 1798 году. За это время менялись строители-подрядчики, могилевский губернатор П. Пассекуспел отстроить за счет соборных средств дачу Пипенберг, а храм, несмотря на его фундаментальность, величественность и художественную ценность, оставался обычной церковью. Не было средств не только для приобретения необходимых служебных атрибутов, но и для поддержания в надлежащем состоянии здание, которое понемногу начало приходить в упадок. И только в 1802 году по требованию губернатора С. Жегулина и местного епископа Анастасия новый храм стал соборным, а через пять лет — кафедральным. (стр. 646)