Items filtered by date: ноября 2024

Я, мы, ты, вы, он, она, оно, они — нужное подчеркнуть. На этот раз нужных местоимений в основном два: Она и Я. Пластический перформанс «Она и Я» в этом году будет представлять Могилев на театральном форуме «М.арт-контакт». Почему Она и Я, а не Она и Ты, и о прочих форумских вкусностях я узнавал у постановщика спектакля, режиссера Могилевского драмтеатра Виктора Куржалова.

 — Вернемся к. По стилю спектакль «Она и Я» — это пластический перформанс. Постановка такого рода для театра внове. Не думаете, что выставлять на серьезный форум экспериментальный по сути спектакль — риск?

— Риск? Ты о чем? Мы — хозяева форума, неужели кто-то полагает, что наша великая цель — пригласить театры из почти десятка стран, отрепетировать гениальную постановку, занять первое место и сказать остальным «Учитесь, детишки»? С точки зрения приглашающей стороны это было бы крайне неспортивно. Где ты вообще такое видел?

 — Ну… хотя бы на Олимпиаде. Сколь-нибудь сильная в спортивном плане и уважающая себя страна, устраивающая у себя Олимпийские игры, ВСЕГДА стремится победить.

— Плохой пример. Во-первых, на Олимпиадах слова «главное — не победа, а участие» давно уже превратились в фикцию и упоминаются больше в шутку. Во-вторых, если проводить такие аналогии, то разные театры должны вступать в борьбу в рамках одной пьесы и в равной «весовой категории». Будет ли это интересно? Соответственно и наша задача — не задавить массой, а показать гостям (и зрителям) то, чего они раньше могли не видеть или не замечать.

 — Приезжающие театры не могли доселе видеть пластических перформансов? Очень-очень вряд ли.

— Не в пластике дело и не в перформансе. Такого действительно хватает во многих странах. Но здесь речь идет о пластическом спектакле сделанном на основе белорусской поэмы, белорусской этнографии и белорусского менталитета. И где же наши гости могли такое видеть?

 — Да, это верно. В Болгарии или Молдове с белорусским менталитетом и этнографией вполне могли и не встречаться.

— В том-то и дело. Мы хотим донести до людей колорит Национального лирического героя. Его ведь никто не знает. А это крайне интересный персонаж, в корне отличающийся от банального. Он не голливудский борец с силами зла. Этот Человек просто НЕ ЗАМЕЧАЕТ зло. Добавьте к этому традиционную обрядовую красоту исполнения и то, что в спектакле, как и в послужившей основой поэме Янки Купалы, заложен глубокий смысл… Здесь можно найти цикличность зарождения и смерти одного дня или всей жизни. Это как пружина — внешне малая длина и зажатость, а попробуй растянуть — она достигает огромных размеров.

 — Можно ли сказать, что за «Она и Я» вы взялись для возрождения белорусского театра?

Любят в последнее время у нас все обобщать… Возрождение — и точка. Пойми, отвечать лозунгами — это просто, а местами может получиться даже красиво, но сути не отражает ни в коей мере. Сегодня белорусский театр по сути дела — штучное образование. Много ты можешь сегодня назвать мастеров, которые делали именно театр, основанный на белорусской драматургии? Николай Пенигин и три Валерия — Маслюк, Раевский и Мазынский. Все остальное — это русский театр, живущий и творящий на белорусской территории. Так что возрождение — сильно сказано. Сначала театр нужно создать. Вот ты сказал, что ставить экспериментальный спектакль на форуме — риск. А перед кем и чем мы рискуем? Сегодня Свое — это непохожее на любые стереотипы, а практически все сравнения и оценки проистекают из определенных «образцов». И получаются в результате суждения типа: «Это здорово, потому что близко к тому, что делают в Москве/Варшаве/Мадриде…» и т. д.

 — Ну, это тоже часть нашего менталитета.

— Нет! Это — не менталитет. Это — самая обычная и тривиальная провинциальность. И отженить от себя эту провинциальность мы пока не можем. Курейчик когда-то хорошо заметил: «Покажите мне сегодня хоть одну белорусскую пьесу, которая сейчас с успехом ставится и принимается за границей». И ведь нет таких. Задача нашего поколения — создать театр, основанный на национальном наследии. Хотя это уже лозунги пошли…

 — То есть «Она и Я», если не возрождение белорусского театра, то ответ на вопрос «Можно ли сделать пластический перформанс на белорусской основе?»

— Нет, конечно. Вопрос, вообще, глупый. Можно, конечно можно, и никто в этом не сомневался. А в целом… «Она и Я» — это не спектакль-ответ. Это спектакль-вопрос. Он задает зрителю вопросы. Вопросы обо всем. О смысле жизни, о любви и так далее. Актер, он же по определению — действующий. А Актер, в спектакле дающий шаблонные ответы на банальные вопросы — это Маска. И это скучно. А худшего приговора для творца нету. И если «Она и Я» сможет задать людям вопросы, на которые они начнут искать ответы — будет здорово.

З Пашам Харланчуком я неяк бачыўся пры такім самым надвор’і, што сняжыць зараз за вакном. За яго плячыма ўжо былі тады ўдалыя дзіцячыя пастаноўкі, а таксама проста класна зробленыя драматычныя ролі — хаця б Майстра ў інсцэніроўцы Булгакава, якая ў свой час пачала вяртаць у мінскія тэатры маладога гледача. Як раз нядаўна (я ўсё ўспамінаю тую нашу сустрэчу) у «Даходным месцы» ён сыграў тое, чым па сутнасці быў па жыцці — энтузіаста, ідэаліста, у чымсці летуценніка, аднім словам непрактычнага чалавека. І вось «у жыцці» я пабачыўся стомленыя вочы гэтага самага ідэаліста, які саромячыся аглядаў людзей навокал, спрабуючы знайсці ў сябе нешта роднае да іх.

Спектакль «Старэйшы сын» зўявіўся праз год. І ён мне здаецца кажа менавіта пра тое самае.

Мы не так многа размаўляем пра тэатр, пра тэатральных людзей, але неяк мастачка Алёна Ігруша доўга распавядала мне пра свой досвед працы з Пашам. Як яго ўводзілі ў ролю «Адзінага спадкаемца» (там ён граў эдакага Фігара тут, Фігара там) і ў апошні момант толькі сцямілі, што забылі зрабіць для яго плашч. Амаль перад выхадам выразалі нешта з кавалку тканіны. Павел уварваўся, схапіў і паімчаў на сцэну. Супраць волі Ігруша ішла ў глядзельную залю, каб паглядзець, што з таго атрымалася і… Пабачыла, як «плашч» ажыў, як ён затанчыў у спрытных руках, як пераўтварыўся ў цень, як падкрэсліў вытанчанасць фехтавальнага выпаду…

Я не лічу Харланчука такім ужо выбітным рэжысёрам. Бо сучасны час патрабуе ад рэжысёра большай разнастайнасці выяўленчых сродкаў. Але я бачыў двойчы студэнцкую работу яго з другім, здаецца, курсам. «Снежная каралева» называлася. Гэта было 20 хвілін нейкага тэатральнага «космасу» з малочнымі брызгамі-«сняжынкамі» і скотчам-ледзянымі лазарам, шкада што ўвыніку на шырокую публіку нічога такога не выйшла…

Наш тэатр застаецца некай колькасцю нават не спектакляў, а асобных тэатральных паказаў.

Интересное мнение вырисовывается в вопросе «молодой режиссуры». Встает много вопросов по поводу готовности молодых режиссеров к форуму. Некоторые моменты присутствуют, и их игнорировать нельзя. Но, пробовал ли кто-нибудь готовиться к спектаклю за 5—6 дней (о чем речь? конечно!)? А пробовал кто-нибудь то же самое, но в другом театре, с незнакомой труппой, службами, даже если это малая форма и неполноценный спектакль?

Никто не жалуется, все понятно: это работа, и от проблем никто (что приятно) не бегает, однако, если так идет, то и мы все можем поговорить о проблемах организации, конечно, касающейся только нас, молодых режиссеров, но никто не будет распускать из этого сколь-нибудь стоящих внимания претензий, и тем более их. Все быстро поправимо, если грамотно и быстро на это среагировать.

Как бы, все-таки, мы себя ни вели, у нас форум первый, и мы стараемся, чтобы пословица в этом случае не сработала. На самом деле, без оговорок и скидок, нам нелегко (огромное спасибо артистам, которые помогают, даже если…). При подготовке к форуму каждый из нас, естественно, представлял, как будет работать, но одно дело — теоретические раскладки, а другое — активная и быстрая работа с артистами на площадке, в процессе которой все может категорически поменяться. Если сравнить рабочий процесс в академии, где все близко и знакомо и профессиональный театр со сложившимися традициями и отношениями, в целом, неожиданными и незнакомыми для нас, то естественно это несколько выбивает почву из под ног.

Будем, все-таки, стараться, и попытаемся никого не разочаровать.

P.S. А службы и цеха разве не являются непосредственными участниками форума? А хочется сказать им огромное спасибо за помощь!!!

Яўген Карняг яшчэ адзін чалавек, які абсалютна не падобны на вобраз беларускага рэжысёра. Зрэшты вельмі цяжка для маладога чалавека прыпадабніцца да старога. Мінская тэатральная сітуацыя, пра што казалася шмат, зараз складаецца з пэўнай колькасці творчых суполак, адна з іх можна так сказаць «карнягоўская». Зрэшты вы яе і пабачыце на сцэне ў спектаклі. «Нятанцы», бо толькі фармальна ў ім удзельнічаюць студэнты Акадэміі, а дэ-факта яшчэ і выпускнікі. Імхо, гэта не прынцыпова. Важны клімат.

У Жэні няма ілюзій наконт сваіх перспектыў у беларускім тэатральным працэсе. Яго спектаклі зроблены з таго, што ёсць пад рукой. Зўяўляюцца з той прычыны, што яму нешта прапаноўваюць. Але каб развівацца, каб расці, таго недастаткова.

Карняг не любіць працаваць са словам, бо гэта вельмі моцны сродак. Трэба заўважыць таксама, што жэст, поза, рух, якімі вымалёўваюцца драматычныя кампазіцыі ў яго спектаклях, не надта слабыя таксама. Мажліва, таму, што існуюць на сцэне яны не проста так, а нібыта падпарадкоўваючыся музычнай парцітуры. Кажуць, Таранціна так робіць свае фільмы, спачатку стварае саўндтрэк, а потым пад яго піша сцэнар. Карнягу шанцуе на «музычных» сяброў, не толькі тых, каму ў рукі трапляюцца малавядомыя, безумна таленавітыя шэдэўры, але і кампазітараў і музыкаў.

І апошняя. Як на маю думку, дык Карняг не харэограф, а рэжысёр. Бо для яго танец не мэта, а толькі сродак.

— Здорово! Пусть приезжают к нам ещё. Обязательно придем. Удовольствие получили огромное. Я думаю, равнодушных не было.

— Спектакль потрясающий и пока из всех остальных самый лучший. Фестиваль заявлен как молодежный, и вот эта энергетика молодости. Настолько сильная, что потрясла весь зал. И эти аплодисменты!.. Мы еще не видели следующих спектаклей, но уверены, что этот — главный претендент на призовое место. На одном дыхании… Великолепная игра актёров. Действительно очень-очень высокий уровень. Замечательная постановочная работа, превосходные декорации. Нет слов…

— Не классно, я шел как на комедию вообще. Рядом со мной сидела актриса, она рыдала, плакала у меня на плече, жена ревнует, не знаю, что делать.

— Великолепная игра актеров. Все эти цветики. А ножки. Удовольствие огромное получили. Настолько прониклись, что даже мурашки по коже пошли.

— Не представляю, как жюри будет сравнивать. Неожиданно мне понравился этот спектакль. Поразил Фердинанд . главный герой. Своеобразный неординарный образ. Такие прекрасные декорации, костюмирован. Сравнивать нельзя, но я бы отдала предпочтение болгарскому театру.

— Мне спектакль однозначно понравился, комедия такой жанр, который сложно преподать так, чтобы все ахнули. Спектакль жизненный, мне кажется, что в жизни именно так и бывает: все, и трагическое, и комическое рядом. Игра актерская удивительная, яркие образы…
Катя, ученица.

— Эмоций много, слов мало. Нарыдала-а-ась… И от смеха, и от грустной экспрессии, валившей со сцены. Ой, хорошо, что возраст мой еще позволяет ходить на спектакли про любовь и влюбляться.

— В чем фигня… Неделю по ночам работал в клубе, днем — на пары, думал сегодня все ж не идти, типа просплю весь спектакль, ну, понимаешь… Я в восторге!!! Главный зачет — контрастность спектакля. Это же не «чистая» комедия. Мой хохот чередовался с моими же… почти слезами. Я не разу не зевнул!!! РЕСПЕКТ Орловцам!

— Я думал, что историю любви нельзя рассказать так, чтобы я ее мог смотреть и радоваться. А сегодня смог!!!Я взорвался изнутри.

Мнения из ящика:
— Самое великолепное зрелище, что я видела!!! Большое спасибо за те эмоции, за то время, которое прошло не зря! Я многое узнала о любви!!! Мне есть чему учится, как будущей актрисе. Очень интересные пристройки, а начало комедии просто супер!!! Костюмы хорошо подобраны к персонажам. Две главные героини затронули мои чувства, особенно монолог в конце. Всё супер!!! Молодцы.

«Любовью не шутят», на мой взгляд, — один из самых обаятельных спектаклей третьего могилевского театрального форума. Чувство, возникшее после его просмотра, безумно напомнило эмоциональное состояние после питерского спектакля «Одинокий фокстрот», лауреата «М.@rt.Контакта» 2007 года. Лишь одна разница в ощущениях: в «Фокстроте» на глазах блестели слезы радости и счастья, в спектакле по пьесе де Мюссе — слезы от непоправимой потери светлого и чистого, пронзительная тоска по детскому взгляду на мир. Будучи ребенком, я ведь четко знала, где — «да», а где — «нет», все было намного проще и честнее. Когда именно противоположные понятия стали в моей жизни смешиваться воедино, я не помню, но с этого момента я стала намного хуже и злее. А когда режиссер Геннадий Тростянецкий, пусть на какой-то час сорок минут, разделил их в своем спектакле, словно холодная льдинка выпала из моего сердца: акт творчества «Любовью не шутят» закончился очищением.

Спектакль построен на резком контрасте комического и трагического, что позволяет разграничивать счастливый мир детства и лицемерный мир взрослых. Эти противоположности хорошо улавливаются на уровне зрительного восприятия. Так, Фердинанд и Камилла, влюбленные и жестокие в своем чувстве друг к другу, представлены в цветовой гамме инь-яневской символики, что значительно выделяет их среди остальных персонажей. Другие образы гротескны, что делает их сказочными, выдержанными в одном тоне, — оранжевый, синий, зеленый — обжора, чудак, пьяница. Третья группа персонажей исполнена в белом цвете, с одной стороны, это символ детства и невинности, с другой — податливости материала, т.к. именно третья группа создает живой антураж спектакля. Как наивный осколочек искренности, среди последних появляется Розетта — живая и бесхитростная, «глуповатая» для законов жестокого мира. Она — антипод Камиллы, для нее, как для ребенка, в настоящем чувстве не свойственно что-то третье — или любить, или умереть.

Очаровательные «аксессуарные» находки спектакля также радуют глаз — зонтики, разноцветные шарфики, васильки и маки, шляпки и шапочки. Нет ничего лишнего, ничего бессмысленного и пустого. Это касается и характеров, поэтому действие на сцене незамедлительно вызывает ответную реакцию зрителя: даже если кто-то из актеров традиционно вскрикнет от испуга при виде другого, на самом деле получается смешно и естественно.

Огромное спасибо орловскому театру за час сорок минут сказки, огромное спасибо за час сорок минут чувства, огромное спасибо за час сорок минут детства.

Панядзелак — цяжкі дзень. Але агульным адчуваннем было — нарэшце адпачынак. Пасля абеду я апынуўся ў тэатры дык увогуле адзін. Чыста калі доўга-доўга хадзіць, дык ваш тэатр болей за Купалаўскі ці Горкаўскі (ну ў таго ёсць свае сакрэтныя сутарэнні, канечне ж), ну так, каб пагуляць. Прыкладна тое самае пра спектаклі можна сказаць. Я разумею, ёсць сумныя спектаклі, у тым сэнсе, што калі ты не падабраў ключыка да рэжысёрскай задумы, табе ўвогуле няма чаго рабіць у глядзельнай залі. Проста сядзець і кудысці глядзець дзве гадзіны — па-любому сумна. Нават калі пры гэтым побач (перад тваімі вачыма) нехта нешта робіць. Калі падабраў, то ўнутры адбываюцца працэсы, розныя там. Дык вось ёсць спектаклі, якія таго не вымагаюць, стваральнікі іх «здаюць нам горад» без ключоў. Як на мяне, дык учора спектаклі для мяне былі менавіта такімі. Пасядзець, палахаць, адпачыць.

Вы заўважылі, як я дыпламатычна не назваў гэтыя спектаклі «кепскімі». Гэта не проста. Гэтаму вельмі доўга вучацца.

Дарэчы… Магілёў цудоўны горад. Я тут чацьвёрты раз, а маскоўскі госць Павел Руднеў ужо паспеў правесці мне экскурсію. У дарогу я, канечне, набыў сабе ксёнжку. «Каласы» Караткевіча. Падняпроўе. І гэтак далей. Вечар пасля фестывальнай праграмы ў мяне сканчваецца гэтай кнігай, раніца пачынаецца з яе ж. Кожны раз, калі пераезжаю цераз Дняпро, патануўшыя пляжныя парасонікі здаюцца мне грушавымі дрэвамі.

Аналогіі, канечне, сягаюць у тэатральны абшар. Нас маладых крытыкаў тут няшмат. Мы праходзім у Магілёве нашае тэатральнае дзядзькаванне. Не сказаць, каб нам даецца тое залёгка. У куртцы звіняць ключы ад дому. Ах, да! Надышоў аўторак, дом часткова сам прыехаў да нас…

— Отметьте! Отметьте болгар. Пожалуйста! Я вас очень прошу! Отметьте!
— С удовольствием отметили бы. Деньги, вот беда, закончились.
— Ну отметьте!
— Как мы их отметим без денег? В кредит?
— Ну вы же жюри!
— Хм… Вроде нет…
— Нет-нет, вы молодежное жюри, вы обязаны их отметить. Ну хотя бы призом зрительских симпатий…
— Для этого нужны как минимум симпатии зрителей.
— Мне! Мне они симпатичны!
— Что конкретно вам понравилось?
— Спектакль!
— А еще конкретнее?
— Игра актеров!
— Не мешал языковой барьер?
— Очень мешал, но мы с мужем каждое лето ездим в Болгарию и хорошо знаем болгарский! И их культура близка к нашей! Это обязательно надо отметить!
— Ваше здоровье! Непременно!

— Если бы не язык, я бы сказал, что это один из лучших спектаклей в программах фестиваля за три года. Просто многого не понял по тексту.

— Очень четко, правильно, выдержанно. Это — театр. Единственное, что плохо повлияло на спектакль — маленький, душный, хоть и уютный, зал. Пора бы подумать насчет новой площадки для подобных проектов. Чуть побольше бы зал…

— Ой мне очень понравилось. Я третий год уже на этом театральном форуме и каждый спектакль по-своему западает в душу.

— Мне понравилось. Понравилось как работали ребята. Вот и всё, что я могу сказать.

— Отлично. Языки надо учить. Актёры очень эмоционально играли и сюжетная линия была понятна. Игра актёров отличается от игры наших актёров.

— Что-то не очень. Вот если бы перевод был, то было бы лучше.

— Такое ощущение, что переключала каналы и наткнулась на болгарский. Хоть бы смех вставили там, где надо было смеяться.

Типичные жизненные ситуации, на каком бы языке они не обыгрывались, остаются непонятными разве что малышам в силу отсутствия опыта. Судя по тому, какова была реакция предвкушающего зрителя на «рецензии» (скорее, пересказ сюжета), которые раздавали перед болгарским спектаклем «В четыре уха», ничего особенного от постановки собравшиеся не ожидали. Например, некая не раз замеченная на пресс-конференциях девушка, удобно устроившаяся в кресле передо мной, усталым тоном спрашивала своих коллег: «Вы читали, о чем спектакль? А я читала… Можно поспать».

И все же… Не смотря на кажущуюся простоту сюжетной линии, тематика спектакля, на удивление, разнообразна. Процесс восприятия человека человеком, одиночество, неумение выразить себя, раскрыть свой внутренний мир и, как следствие, отверженность, непонимание окружающих, сила чувства жалости, врожденных инстинктов, неадекватность видения происходящего в состоянии аффекта… Всё это читалось сквозь призму до боли знакомых ситуаций, поступков, жестов героев. Причем каждый из них вызывал жалость, только степень этой жалости была разная.

Жалок Тэд, самоуверенный гламурный подонок, давно забывший, что значит по-настоящему чувствовать. Его игра с простушкой Дорин идет по давно накатанному сценарию. Слова, мимика, улыбки давно отрепетированы перед зеркалом, испробованы на десятках таких же глупеньких, ищущих любви, девочках. Дмитрий Колев отлично справился со своей ролью. Приковав женские взгляды к собственному телу во вступительном легком «стриптизе», не отпускал их до конца. Большие, полные поддельной страсти глаза, натянутая голливудская улыбка, стильный пиджак, уверенная походка — все соответствовало образу обольстителя.

Жалок Боб своей нелепой суетливостью, детской незащищенностью, стремлением объяснить глубинную красоту классической музыки человеку, живущему массовой культурой, неумением читать элементарную скуку во взгляде девушки. Типаж, приписанный Милену Вангелову потерян в современной жизни, требующей цепкости ума, пронырливости, в определенной мере, жесткости. Боб видит и чувствует больше и глубже, чем Тэд. И в этом кроется проблема: люди не хотят его слышать из-за его неумения правильно преподнести себя и свой внутренний мир.

Жалок образ Славяны Георгиевой с её «Золушкиной мечтой» о принце, который действительно полюбит с первого взгляда, и они будут жить долго и счастливо, и умрут в один день. Такое заблуждение свойственно, как минимум, половине современных девушек.

Вот только парадокс: мечтаем о возвышенных чувствах, преклоняющемся перед нашей красотой мужчине, а выбираем, пусть не всегда осознанно, поддаваясь «оправдывающей» матушке-природе, подонков на одну ночь. Эта линия довольно четко прослеживается в спектакле.

И ещё… Именно через Дорин режиссер показывает, насколько сильно в женщине чувство жалости, которое, порой, держит намного крепче, чем любовь. Нет, это жалость не к себе, а к слабым мужчинам. Весь спектакль, за исключением моментов общения с Тэдом, глаза Славяны Георгиевой были наполнены именно этим чувством. Возможно, оно и заставило Дорин вновь набрать телефонный номер Боба.

Бесспорно, малая сцена театра сыграла на руку артистам. Абсолютное ощущение присутствия дало зрителям возможность почувствовать себя частью спектакля. Казалось, будто попал на День рождения не очень знакомого человека, сидишь, и наблюдаешь: зашел новый гость с хозяином торжества, разделся, вышел его друг с угощением, начались танцы под современные ритмы, кто-то комуто приглянулся, приобнялись, обменялись телефончиками и т.д. Эффект присутствия усиливался способностью Боба смотреть на происходящее со стороны. Его глазами мы видим «супный» разговор Тэда и Дорин, происходящий в нелепо-комичной форме. Сразу понимаешь: это всего лишь плод воображения несчастного, образы, преувеличения, возникшие в результате обычной ревности. Все, как в жизни…

В концовке видим, какие картины может рисовать воображение, как страшны бывают состояния аффекта. Боб так неудержимо жаждет ласк Дорин, что представляет её в кошачьей позе на своем диване, прикасается к её спине, наконец, снимает одежду и… «просыпается» от криков и сопротивления насилию. Мучительно больно, ненавистно оправдываться, но ничего другого он сделать уже не может, разве «исправить» положение ложью…

С Вячеславом Кокориным мы общались, как водится у людей творческих и не творческих, но курящих, в курилке. Времени не было на долгий разговор, приходилось перепрыгиватьс пятого на десятое, Мешая Тимати, о котором мэтр не знает и не рвется узнать, с екатеринбургским ТЮЗом, а гопников с молодыми артистами, мы таки поговорили обо всем. О России, быдле и театре читайте ниже.

 — Вы учились в Белорусском театрально-художественном институте, после его окончания уехали в Россию. А есть мнение, что белорусские режиссеры, достигнув какого-то уровня мастерства, немедленно норовят «свалить» за рубеж — в Россию, в Польшу там… Как вы к этому относитесь? Беларусь — неперспективное место для режиссера, или это миф?

— Конечно, миф. Здесь были замечательные мастера сцены, артисты, режиссеры. Я видел таких великих мастеров как Глебов, Орлов, Овсянко, ныне покойный. Помню, как Глебов играл Эзопа — для меня это было практически откровение. В Беларуси весьма своеобразный театр, но почему это говорит о его неперспективности? Из режиссеров тот же Раевский. Во-первых, это неправильно, во-вторых, я же не уроженец Беларуси? Я сюда с Камчатки приехал. Это было едино, Советский Союз как это можно разделять?

 — Насколько известно, вы были директором екатеринбургского ТЮЗа и стояли у истоков фестиваля «Реальный театр». Расскажите об этом.

— Рассказываю. Директором не был, у истоков не стоял. В Екатеринбурге я был главным режиссером ТЮЗа несколько лет назад, а «Реальный театр» был организован задолго до того — лет 20 назад Олегом Семеновичем Лаевским. Конечно, отрадно, что ходят такие легенды, но не будем присваивать чужие заслуги.

 — На выраженно молодежный форум вы представили классическую постановку Горького. Как вы считаете, это действительно актуально на сегодняшний день?

— А вы, молодой, как сами считаете, актуально или нет? Нужна классика, или это должно быть сброшено с корабля революции? Не бывает отдельно молодежного театра и немолодежного, бывает серьезный, живой театр и баловство. Меня его поставил, потому что меня волнует эта тема, и показалось, что я смогу этим волнением заразить сначала артистов, а потом и публику. Так и вышло. Так как я здесь, я в принципе готов объяснить, что это молодежный спектакль — это не трудно. Но не в этом же дело! Если есть живые среди молодежи — они отреагируют на живой театр. Если им уже все до…

 — Фени?

— Вроде того. Если им до фени, то тогда они будут реагировать только на Comedy club, «Бабы» или как там — «Дом» и прочий телевизионный чес. Это их путь, может быть, когда-нибудь они проснутся.

 — В «Последних» показана как таковая смерть отжившего, старого и не нужного. Неважно, что старому и ненужному тоже может быть 17 лет. Ваша постановка имеет какое-либо отношение к нынешней ситуации в России?

— Самое прямое. Сегодня у нас целое поколение выброшено на улицу. Как начались эти все постперестроечные дела, люди начали гоняться за удачей, доминирующим лозунгом стал «Кто кого?», Образование в полной жопе. И текст «Последних» можно произносить сегодня, не ссылаясь на столетнюю давность Горького. Когда я вижу живых, здоровых и толстых с пивной банкой на улице, которые ни одной книжки не прочитали — это и есть последние. Разница единственная — в том что Эти у Горького, уходя, имеют мужество признать свое падение, а современные Эти, наоборот, ощущают себя хозяевами жизни. И не понимают, что они тоже уходят. Ты не представляешь, какой еще криминальный взлет будущих «последних» ждет Россию. Скоро они вырастут и начнут выскребать, выдирать и выцарапывать остатки, кусочки жизни. И это будет почти революция, только не идейная, а ради места под Солнцем лично для себя. Ну а вообще-то, темы, поднимаемые у Горького — это темы вечные как жизнь сама. Допустим, ты — папа, я — сын, насколько я отвечаю за твои поступки, грехи, насколько ты за мои? Я не уверен, что могу дать ответы на эти вопросы. Но мне интересно в них разбираться. Проследить этот путь и озвучить эту тему в зале. Мы же живем — нам постоянно пытаются внушить, что у нас как было, так и по-прежнему все хорошо, и как может быть по-другому? А кто скажет иное — того спрячут, как и сто лет назад. Признать-то, что у нас плохо, силенок пока не хватает….

 — В вашем «загашнике» более ста спектаклей. На какое бы место среди своих удач и неудач вы бы поставили «Последних»? Как любимый спектакль или как «последний»?

— Сейчас уже нет такого. Я люблю какие-то старые работы, которые в памяти остались. Этот спектакль я тоже люблю. Но люблю по-другому — как любят ребенка, пока он маленький. О нем надо беспокоиться, чтобы он не споткнулся, не обжегся, не повредил что-нибудь. Но это совсем другая любовь. Да, ««Последние» мне дороги, но иногда промахиваются, спотыкаются.

 — Вы проводили у нас в театре мастер-классы по собственной методике?

— Там много всего наворочено. Есть и из Михаила Чехова, и из Станиславского, и из психологии. Но в общем-то есть такие вещи, которые можно назвать ноу-хау. Хотя их уже давно по России гоняют, все перемешалось. Бывает, показывают мне прием какой-нибудь актерский, с гордостью говорят: «Вот это сделали мы сами», я плечами пожимаю: «Так это я довольно давно придумал». Всякие бывают курьезы…

 — Молодые актеры, которых вы на мастер-классах обучали, понравились вам как ученики?

— Начнем с того, что я их не обучал. Я всего лишь показывал им какие-то азы. А вообще — они славные, с пытливыми глазами. Словом — любопытные. Еще Михаил Чехов говорил: «С чего начинается артист? С удивления». Он удивился — он живой. Кто-то увидел и остался равнодушным — а эти удивляются. Очень хорошие ребята, и очень хорошо, что на форуме проходят эти мастер-классы. Даже если я им чего-нибудь наврал — неважно. Окажись они в какой-нибудь другой ситуации, поразмышляют, найдут выход и правильно сделают. Если кто задумается — неминуемо будет искать свое. Если будет искать свое — найдет и придумает, как это развить. Без этого не бывает артиста.

 — А еще…

— Пока!

 — До свидания!