Items filtered by date: ноября 2024

Одна из «новых обид» проистекает из проскочившего в прошлом номере выражения: «Подавляющее большинство знатоков театра остались спектаклем ("Ромэо и Джульетта") довольны и не отказали себе в удовольствии "облизать это дело" с присущим им умением и сноровкой». Наши критики записали это на свой счет. Есть по этому поводу другая поговорка — «про тех, кто признался», но она прозвучит совсем грубо, поэтому — оставим. Только я, правда, не понимаю: понятие «знатоки театра» — крайне растяжимое, и относятся к ним не только «критики и члены жюри», не все из которых слились в многоголосии восторженного хора в описанном случае. Напротив, критики занимались «грамотным разбором спектакля, которое предполагает вычленение в нем его элементов и детальное "разбирательство" всех нюансов», о чем нам и напомнила в своей статье Татьяна Комонова. Спрашивается: так в чем же тогда дело?.. Нужно ли нам в выражении своей точки зрения изгибаться, как гимнастке с обручем — абы не было острых углов, или все же сосредоточиться на донесении своей позиции в емких и читабельных формах?..

Однако вернемся к мучимому позитивными вибрациями Денису Бурковскому и поводам ко «Второй театральной»…

Да, в прошедших номерах нашей газеты было много «детских ляпов». Тот же Денис в первом же ВЕСТНИКЕ подставил режиссера Владимира Петровича, попутав имена Самого Могучего и Тростянецкого, за что мы приносим извинения от имени всей редакции. Действительно, на детальную проработку материалов банально не хватает времени. Могу сказать за себя: через так называемую «редакторскую правку» за ночь, когда ВЕСТНИК готовится в печать, я едва успеваю пропустить половину материалов. А некоторые вообще не читаю — идут на честном слове и «доверии» к автору. Так что ляпы были, есть и будут, несмотря на все наше желание избежать досадных глупостей и опечаток. Но кто здесь без греха — пусть первым бросит камень. Татьяна Комонова не постеснялась — бросила. При этом в третьей же строке своего «текста» сама допустила детскую ошибку в слове «выскочка» (прозвучавшем как «выскачка»), и ниже — в третьем абзаце, с удовольствием смакуя выражение «молодые выскочки» снова допустила эту же ошибку, что уже говорит не о случайности, а о системе… Только в отличие от Татьяны Комоновой, мы не отсылаем уважаемого критика в Белгосуниверситет на спецкурсы по основам славянской филологии. Мы уважаем ее право на ошибку. А сами, получается, права на ошибку не имеем.

«Бравая молодая критика» — именно так определила нас в своей статье Татьяна Комонова. Лестно, конечно, только лично я не помню ни одного случая, когда мы заходили так далеко, что называли себя «критиками». Наша роль совсем не в этом. Мы чужой хлеб не отбираем. На заседаниях редколлегии мы выбрали позицию «невмешательства» в театральную кухню, и занимаемся лишь отражением происходящих в ней процессов. Наша цель не «вбить клин между честными критиками и большинством в лице молодежной театральной общественности», а скорее, выразить мнение этой «общественности». Кто это сделает, если не мы?!.. Мы занимаемся своим делом. Не мешая критикам заниматься своим. На пресс-конференциях не шалим, никого не трогаем, починяем примус. «Клином» дело оборачивается только в тех случаях, когда «честность» критиков, на наш взгляд, вызывает сомнения. Но на личности не переходим. И потом, если критики имеют «право на честность», почему в этом праве отказывают нам?!?!

Грустно читать нападки, подобные тем, что прозвучали в статье Татьяны Комоновой. Мы не умаляем профессионализма уважаемого критика, но когда все претензии сводятся, по сути, к требованиям «соблюдения субординации» на уровне «А ты кто такой?..» — никакого желания пасть в ножки не возникает.

Я могу долго излагать свою точку зрения, почему ВЕСТНИК «М.@rt.контакт-а» именно такой, каким вы его видите, а не такой, каким его хотели бы видеть «театральные критики». Могу также пояснить, почему мы предпочитаем форме «тупого стенографирования» — личностную оценку т.н. «пресс-конференций». Но если бы уважаемые перестали относиться к нам, как к шкодливым детям, а попытались понять нашу позицию и принять ее, а также то, что она — вполне осознанная, а не импульсивно-бессистемная, то и объяснять ничего не понадобилось бы. Вместо этого развязывается нелепая «война самолюбий». Как итог: у «критиков» поутру, перед выходом ВЕСТНИКА, будет плохой аппетит. А мы вынуждены «замыкаться» и «упрощаться» в своих материалах, дабы, ненароком не зайдя на святая святых — территорию «критики и анализа» спектаклей, — не угодить по неопытности на минное поле, где «мастера своего дела» с удовольствием устроят еще одну показательную расправу. Видимо, больше свое мастерство им демонстрировать негде. Кому это надо? Да никому не надо!..

Итак, на четвертом дне фестиваля «М.@rt.контакт» случилосьтаки то, чего редакция ВЕСТНИКА всячески пыталась избежать. Одному из наших авторов — Денису Бурковскому — коллегией театральных критиков была устроена «профессиональная порка». «Старшие товарищи» дали понять свинье-Бурковскому, что он — не птица, и критикам не товарищ. Дениска стоически вынес муку унижения, хотя признавался, что «временами начинал вибрировать», что свойственно его юной и ранимой натуре.

В связи с тем, что мы не готовы отдать своего товарища по перу на жертвенный алтарь критики, а также по факту публикации Татьяны Комоновой в нашем ВЕСТНИКЕ, находим нужным ответить на возникшие претензии, при этом, трезво отдавая себе отчет, что до добра это не доведет.

Поводом для «наезда» послужили досадные промахи авторов ВЕСТНИКА и Дениса — как наиболее «подставившегося» из них. Ну, а причины, скорее, лежат в несколько иных областях и тянутся еще с прошлого года. «Долгая память» (боюсь употребить термин «злопамятность») сыграла дурную шутку, о чем свидетельствуют всплывшие на поверхность застарелые, и не совсем корректные (признаю!) термины «гончие критики и т.д. и т.п. и др.» Увы, мнительность театральных «авторитетов» настолько высока, что я даже боюсь в отношении них применить известную пословицу «Кто старое помянет...» — дабы буквально не восприняли. Видите, мы делаем выводы из ошибок прошлых лет и уходим от «конкретики» в своих выпадах. Не помогает…

Наконец свершилось! Бравая молодая критика получила по шапке. Старшие товарищи, еще с прошлого года благосклонно терпевшие юных выскачек, решили взять иннициативу в свои руки и устроить мастер-класс по театральной журналистике. Самого зарвавшегося на сегодняшний день — Дениса Бурковского — вызвали после появления очередного номера «Вестника» в комнату жюри «на ковер» и призвали к ответу за всех сотоварищей. Мол, доколе вы будете вбивать клин между «честными» критиками и «большинством» — в лице так называемой молодежной театральной общественности. Вспомнили все: и вечное недовольство всем и вся, и более конкретные вещи, как то прошлогодние «гончие критики» и т.д., и т.п., и др…

Что и говорить, зрелище «показательной порки» растрогало: мол, многоопытные «тетки» накинулись на молодых талантливых и смелых за эти их, вобщем-то, невредоносные для общества качества характера. Да и суть-то претензий мизерная: подумаешь, не спешат вдаваться в подробности того, кто что и с какой целью говорит свои «умности» — ну не хватает времени для сбора досье на всех присутствующих и выяснения всех личностных подробностей. Чего из-за этого панику поднимать? Газета фестивальная для того ведь и существует, чтобы высказывать на ее страницах свое мнение, искреннее, непредвзятое и — молодежное. Как-никак, формат форума обязывает…

Хотя, конечно, если прислушаться к воплям «президиума» повнимательнее, можно услышать, что суть претензий кроется далеко не в том, что эти «молодые выскачки» позволяют себе говорить вслух и оспаривать мнение профессионалов — Бога ради! Налицо иное — конфликт двух, говоря в стилистике «Вестника», группировок, а точнее, групп, говорящих на разных театральных языках. ( Молодым предлагаю вернуться к № 2 и повнимательнее перечитать «Работу над памылкамі» Алекса Стрэла.) Ну не обижайте вы опытных мэтров, съевших на театральных обсуждениях и разборах не по одному зубу, — не хотят они «расчленять и препарировать» все и вся в театральном искусстве! Это просто один из составляющих элементов их профессии: грамотный разбор спектакля, который, собственно говоря, предполагает вычленение в нем его элементов и детальное «разбирательство» всех нюансов. Ибо не секрет, что мнение по поводу чужого мнения имеет весьма условное отношение к театральной журналистике.

На досуге предлагаю устроить конкурс сочинений на тему: «Зачем театру нужны критики» — может, чего и прояснится «для личного пользования»…

P.S. В процессе «конструктивного диалога» выяснилось, что разделение на два непримиримых лагеря молодых авторов «Вестника» и маститых критиков весьма условен при том, что все они «ходят» одними «тропами», а лекции по основам журналистики и спецкурсы в столичном Белгосуниверситете, которые ведет председатель жюри форума Татьяна Орлова, предполагают посещение их студентами-заочниками, которые, к слову сказать, есть и среди авторов «Вестника». Так кто же ответственен за наши промахи, неудачи и озлобленность: «старшие» или мы сами в том числе?.. Привет Горькому и Кокорину!

P.P.S. В лице «старшего коллеги» «Вестника» — газеты «Культура», в которой на протяжении последнего десятилетия имею честь работать, учреждаю приз — для самого внятного автора «Вестника». Критерий один — кто больше остальных «понравится» «старшим»:).

Орловский спектакль я смотрел, как обычно на форуме, стоя. Боялся, что почти четверо редакционных суток без сна дадут знать о себе, и я больше буду думать о том, какой же нехороший человек фотокор одной из могилёвских газет, жалующийся на меня директору театра, что, мол, не аккредитовали его на форум и постоянное место не дали. На спектакль из Орла я нашел банкетку, поставил ее в бенуаре и усадил фотографа, а сам привычно встал за занавеской у двери, почти падая от усталости… И простоял весь спектакль, напрочь забыв о недосыпе.

Я не знаю, как определить жанровую смесь спектакля, но скучно не было, значит, жанр, видимо, хороший. Много изумительных решений; их отыскивать — работа критиков. Меня, как всегда, волнует другое… В сравнении с профессионалами, у меня в чем-то больше возможностей. Я дилетант. Словаря иностранных слов под рукой нет, но, если мне не изменяет память, слово это итальянское и означает, что человек получает удовольствие от того, что делает (и совсем необязательно он ничего не понимает в теме: так, например, музыкант-самоучка не знает нот, но виртуозно играет… сымон-музыка такой). Если я неправ, поправьте. Именно дилетанту порой доступно понимание не детальное, а комплексное. Не всегда получается, конечно, но если ты просто любишь какое-то дело, ты его делаешь сердцем. Согласитесь, только перед сердцем может отступить разум и знание…

Сердце мое от спектакля «Любовью не шутят» было неспокойно. Над комедийно-гротескными эпизодами я хохотал, но внутренне глубоко не резонировал. Дрожь пошла, когда орловцы стали играть драму. Стало понятно, что в спектакле есть пища не только эстетическая, но и нравственная. Моя любимая. Первой ложкой ее стал диалог героев о том, стоит ли Камилле идти в монастырь. Блистательный монолог Фердинанда, прославляющий жизнь, был бы спорен, если бы Камилла на самом деле собиралась посвятить себя Богу. Но для нее это был только побег от собственных страхов, а то и вовсе голый расчет. В любом случае, природа ее чувств и мотивация ее поступков черная, как и платье. Черно-белое одеяние Фердинанда честнее: его натуре присущи и темное, и светлое. В нем идет борьба между темным и светлым… Что победит, станет понятно в финале. Во второй половине спектакля акценты еще более сместились в сторону драмы в связи с проявлением на переднем плане Розетты — духовного стержня спектакля. Смирение ее, на самом деле, — ураган оглушительной силы, который разрушает иллюзорное равновесие мира Фердинанда/Камиллы, как только набирает силу и начинает себя проявлять… Эти двое слишком дорожат каждый сам собой, чтобы отказаться от честолюбия и гордыни. Фердинанд был ближе к свету, чем Камилла, но не справился с черной стороной натуры. И там, где победил грех, чистоте и свету делать было больше нечего: Розетта погибает. Вот такая трепанация.

Я выходил из зала с чувством огромной благодарности создателям спектакля за прекрасный вечер, с одной стороны, и ощущением, что недоел — с другой… Меня больше даже разбирала досада на авторов европейского классицизма, которые в те далекие века так ополчились на церковь, что на много столетий вперед создали неприглядный стереотип священника и церкви, как чего-то порочного, лживого и лицемерного. И сегодня этот стереотип мешает мне в понимании, в частности, драматических спектаклей: пока разберешься, где мерцает истина, сто раз заблудишься в сумерках и изгваздаешься в грязи. Ведь самоубийство Розетты, как ни крути, тоже грех, а значит, и она оказалась духовно слабой… И все-таки интересный ход: решить эту пьесу в гротескной манере… Сдвиг интересный произошел по оси абсцисс. Если поставить «Любовью не шутят» по этому принципу, но оттолкнуться от реалистической позиции, юмор, вероятно, будет очень похож на юмор каких-нибудь эсэсовцев, смешно и с гоготом пинками кованых сапог загоняющих детей в горящее гумно или газовую камеру…

День второй и третий пролетели совсем незаметно, и «М.@rt.контакт» решительно накатывает на отметочку «середина дистанции». Стартовый мандраж уже позади, многие из вас наверняка перестали обращать внимание на утреннее похмелье, и с любопытством листают сейчас наш ВЕСТНИК, восстанавливая в памяти события дней прошедших. Наша редакция говорит вам «Здравствуйте! Доброе утро!» и спешит поделиться первыми промежуточными впечатлениями от проходящего форума. А они не столь ярки, как хотелось бы. Хотя на этом месте стоило бы сказать себе «стоп» и обложиться кучкой вопросов, как-то «А судьи кто?» и «Тварь ли я дрожащая или право имею?».. Бросим пустое. Любые оценки — штука субъективная, тем более такие — эмоционального плана. Я даже не рискнул бы говорить от имени всей редакции: сугубо за себя, но на основе того, что видел, слышал и чувствовал. Будем считать, что «эмоции» подчиняются закону сохранения энергии: на самом деле у других их «многа», потому что у меня — «ничога».

Подвергая легкому анализу первые дни проходящего ФОРУМА, никак не удается избавиться от сравнений с впечатляющим началом прошлого. Помните, зрителя сначала смял каток Купаловского театра — спектаклем «Сымон-музыка». А потом, едва мы успели опомниться, как рядом оказался челябинский «Чморик» в особенной своей простоте и бесхитростности: р-р-раз — и в самое сердце. И все — тушите свет — атмосфера и тон форума были заданы на все последующие дни, пролетевшие на одном дыхании, по инерции.

В этом году, на мой взгляд, атмосфера «М.@rt.контакт-а» накаляется уж очень медленно, как и весна за окном. Морозы не отпускают, несмотря на самые утешительные прогнозы. Позади четыре спектакля. А вдохновение от увиденного все так же нетерпеливо скребется в закрытую дверь души. Хотя, казалось бы, мы — люди неизбалованные и на глобальный катарсис с последующим просветлением и выведением шлаков из пор души не претендуем. Хочется всего-навсего ярких эмоций — слез в глазах или радости. А получается вот что:

— Ну как тебе спектакль?..

— Ты знаешь, очень понравилось! Мощный! Каков режиссер!.. А как играли актеры. Такие спектакли на ФОРУМЕ очень нужны!

А глянешь внимательно — глазато у вас, батенька, — холодные. И в них заботы мирские раскинулись морем широким. И после, во время случайных столкновений с героями спектаклей в курилке, в приватных беседах, неожиданно возникает и уже не покидает ощущение, что они — актеры — играя самих себя, выглядят интереснее своих сценических образов. Может быть, поэтому кажется, что как раз по качеству «тусовочной» и «неформальной» части этот «М.@rt.контакт» значительно превосходит прошлогодний?.. Но она ли является главной?..

Хотя начиналось все более чем — «PRO Турандот» — нечто совершенно космическое для могилевских широт. Согласен с мнением, что это «нечто» вырывается за рамки обычного нашего представления о «спектакле». Скорее, это напоминало глобальный перфоманс, который был бы одинаково уместен не только на театральной сцене, но и далеко за ее пределами — везде, где кучкуются PRO-двинутые молодые люди, знающие толк в хорошей музыке, траве (которая снится у дома) и забавном псевдо-(?)-философском тележье. Интрига фестивалю была задана. Но на ее фоне совершенно незаметно прошуршала «Столица Эраунд». А потом случилась киевская «Ромэо и Джульетта», просвистевшая мимо перекладины и куда-то дальше и выше, за пределы зрительских трибун, вызвавшая в нашей редакции только смешок недоумения «…что это было?» Хотя подавляющее большинство знатоков театра (если судить по пресс-конференции) остались спектаклем довольны и не отказали себе в удовольствии облизать «это дело» с присущим умением и сноровкой. Казалось бы, вот он и «долгожданный конфликт» — тема для споров и пересудов. Однако… не хочется. Ломать копья и шеи стоило бы вокруг того, что «дорого» всем и каждому, что имеет реальную цену… А «Ромэо и Джульетта» наряду с «полубогом Шекспиром» — вещи «бесценные». Понимайте это, как вам будет удобно.

Ну и, наконец, вчерашний спектакль «Последние». Однозначно. Хороший спектакль. Мощный. А как играли актеры. Такие спектакли на ФОРУМЕ — очень нужны.

Занавес. Третий день позади.

— Нарезайте колбаску. И хлеб. Ломтиками.

— А знаете, чем больше времени проходит после показа «PRO Турандот», тем больше понимаешь — какая это была глыбища. Десять спектаклей в одном. И хочется пересмотреть его еще раз. И снова…

— Хочется. Но, может быть, будет и лучше? Что там завтра в афише?..

— Будет. Обязательно будет. Ну… за искусство!

В клубе Cuba прошедшей ночью отгремела вечеринка, посвященная открытию III Международного молодежного театрального форума «M.@rt.контакт 2008». Специально приглашенный по этому случаю гость — DJ Tea с первых секунд своего сета вошел в контакт с публикой, задав бешеный темп, и не сбавлял обороты на протяжении ночи. Пламенной вступительной речью отметился Виталий Озеров, главнокомандующий могилевской Кубы, который поздравил всех с наступающей театральной весной.

Клуб Cuba второй год является одним из спонсоров «M.@rt.контакт 2008», именно поэтому территория острова свободы была обильно заполнена людьми искусства, журналистами и другими причастными к форуму гражданами. Оно и понятно — на протяжении всего фестиваля вход для них свободный.

Театралы вели себя пристойно и в дискредитирующих ситуациях замечены не были. Как ни старалась штатная Кубинская стриптизерша, как ни кружила вокруг, вращая прелестями, они оставались беспристрастными. Еще «не вечер» — форум только начал свою работу, а из опыта прошлых лет мы знаем, что форумчане к отдыху подходят творчески. Именно поэтому сюрпризы, скандалы и просто забавные ситуации ожидаются не только на театральных подмостках, но и в заведениях развлекательных. Мы же будем внимательно за этим следить и знакомить вас со всеми интересными подробностями закулисной жизни и светской хроники.

Мінскі глядач упершыню меў пазнаёміцца з Сарай Токінай на сцэне студэнцкага тэатра БелДАМ. Курс рэжысёраў традыцыйна рабіў акцёрскую курсавую. Экзюперы, «Маленькі прынц». У галоўнай ролі дзяўчына. Мы ўжо забыліся, што такое інжэню, дык вось Сара не грала хлопчыка, яна грала цікаўнасць і непасрэднасць. Зрэшты, ці грала?.. Адзін з асноўных тэатральных пастулатаў кажа, што нельга быць і граць адначасова. Дык Сары Токінай па жыцці гэтая самая цікаўнасць і непасрэднасць уласцівы.

Калі падчас творчай сустрэчы з гледачамі (можа іх і шмат адбываецца, я назіраў адну) гэтая кволая дзяўчынка выходзіць на сцэну, абавязкова некая чуллівая беларуская кабета прамовіць, маўляў, як гэта дзіўна, такая крохкая, а ўжо рэжысёр. Мы прызвычаіліся да рэжысуры, як да кіраўнічага вокрыку: «Не веру! З трэцяй лічбы пачалі! Усе вольныя!» І праз гэта забыліся, што спектаклі не толькі «будуюць», але і «выдумляюць». Рэжысёр-летуценік сасваімі прусакамі ў галаве, здольны захапіць сваімі ідэямі артыстаў і, што галоўнае, тэатральных кіраўнікоў — вось вобраз новай генерацыі рэжысёраў, сярод якіх Сара Токіна займае пачэснае месца.

Што датычыцца спектакля «Сталіца Эраўнд», то яго не мусіла быць. Пўеса адпачатку не была напісана «пад Мінск», але аўтар Сяргей Гіргель у сціслыя тэрміны яе перапісаў. Ды і акцёрам матэрыял не спадабаўся. Я здзіўлюся, калі Дзяніс Паршын вам таго яшчэ не паспеў паведаміць. Так што нават іх удзел у чытцы ў свой час быў пад вялікім пытаннем. Да спектакля прыдумалі прыгожую, але дужа дарагую дэкарацыю, якая ўзносіла каштарыс да нябёсаў. Я не ведаю, хто гэты чалавек, які здолеў прапіхнуць гэты праект, каб яго можна было ўрэшце рэшт прывезці ў Магілёў. Вой жа! Гэты ж тэкст прысвечаны Сары Токінай, можа, сапраўды яна?

Рэжысёр вельмі паказальная прафесія, менавіта ў абставінах, калі вынік тваёй працы залежыць ад вялікай колькасці народу, бачна, чаго ты сапраўды варты. Сара Токіна вартая таго поспеху, якім «Сталіца Эраўнд» карыстаецца ў Мінску, яна вартая тых спрэчак, якія гэты спектакль выклікае, яна вартая ўвагі і павагі. Зрэшты як і любы маленькі прынц унутры нас.

Место действия: Первый этаж. Курилка Могилёвского Областного Драматического Театра.

Герой: Александр Ронис (он же — Калаф — принц ногайских татар, сын Тимура).

Моя фестивальная жизнь не такая уж насыщенная, звёздностью не избалован.

«Pro Турандот» — первый спектакль, с которым я стал путешествовать по разным странам. До этого все передвижения были как-то больше по северным местам типа Норильск, Чита, Новосибирск. Представляете, я стоял в Новосибирске у столбика, где было написано «Центр России», пил водку, плакал и думал о том, где же я живу? Если до центра России я летел три с половиной часа(!), то Питер — это окраина страны, я — парень с окраины.

Я — типичный ленинградец и по поводу внешности, и по складу характера. Причём, ленинградец в четвёртом колене, как сказал мой американский приятель: «Чего ты удивляешься всяким хандрам? Четыре поколения на болоте».

О чём я? Ах, да. В спектакле «Pro Турандот» мы много импровизируем, часто подкалываем друг друга. Особенно люблю экспериментировать с третьей загадкой. Первая и вторая загадки о солнце и годе — исконно Карло Гоцци в переводе какой-то женщины, которую я не могу вспомнить. А вот автор третьей — Виталий Салтыков. Ответ и комментарии к третьей загадке, я придумываю каждый раз на сцене в присутствии публики. Это экспромт. Здесь, как в джазе, — мастерство оттачивается в момент исполнения. Многое, конечно, зависит и от города, и от театра, в котором мы играем. Например, когда гастролировали в Магнитогорске, я чего-то придумал, что Путин катался с магнитной горы на лыжах. Жители города радовались, смеялись, а после спектакля жали руку.

А вот шутка, которую я всё время использую: про то, что президент собаку спас во время родов. Где-то когда-то мне толи приснилось, то ли прочитал в газете, что Путин принимал роды у своей собаки, и на свет явилось восемь щенков, и вот в сознании отбилось, что он акушер отменный. Я просто увеличил количество щенков до двенадцати, и не знаю почему, но именно этот момент самый любимый у зрителей — почему-то здесь зал всегда смеётся.

А вот самый смешной случай из моей жизни связан с «Золотой маской». Это из серии «театральные байки».

Короче, сижу я дома, смотрю кино, и тут мне звонит Андрей Могучий, причём на домашний номер телефона в квартире моей мамы, я к ней тогда в гости зашел. Я так обалдел немножко:

— Андрей, что случилось?? Я что, репетицию пропустил?

А он мне:

— Слышишь аплодисменты?

А я слышу реально по телефону, что все хлопают.

Он говорит:

— Это тебе! Ты «Маску» получил!!

А я говорю:

— Вы там всё зажигаете на «Золотой маске», хватит уже прикалываться.

— Дуралей, это ТЕБЕ аплодисменты, ТЕБЕ маску дали! Вот увидишь!

И вот через 6 дней по ТиВи показывают эту церемонию, и в самом-самом конце, когда я понял, что меня развели как сахар в чай, выходит Юлия Рутберг и говорит:

— Я хочу отметить премией жюри, то-онкого, очень непоня-атного артиста. Таких людей мы должны поощрять.

И уже в Питере прям на спектакле министр нашей театральной промышленности — Буров — вручает мне призовую маску. Это было полным потрясением, а значок отличительный поздравительный я от большой радости и гордости носил в ухе. Теперь дочка маленькая на шапочке носит.

А если совсем серьёзно, то Андрей Могучий — именно тот человек, который вернул меня в профессию. Потому что, когда я совсем дошёл до ручки, то в моей жизни уже абсолютно ничего не было. Ни одного спектакля, ни одной съёмки, меня никуда не приглашали и нигде не ждали. Ни-че-го.

Короче, у меня начиналась Delirium tremens, и добрые люди помогли добраться до дурдома. Пятнадцать дней я там провёл, играл в шахматы. Я не лежал, конечно, я тусовался, там прекрасный был коллектив.. Когда я вышел оттуда, то думал, что ни в один театр меня не примут, да и людям в глаза смотреть будет очень стыдно. И вдруг Андрей говорит, мол, хочешь попробовать. Ему было интересно, помню ли я то ощущение, когда «идёшь, а тебя никто не понимает». А такое ж и вправду было, я три дня ходил по городу, думая, что я в Интернете. Вот такие ощущения, это приблизительно и есть зерно роли Калафа.

Именно Андрей меня вытянул, благодаря этой роли меня заметили и другие режиссёры, с которыми мы путешествуем по Германии, Болгарии, Албании… Я попал в Театр им. В.Ф.Комиссаржевской — пошла движуха!

Вот уже третий год… Но до этого надо было два года не видеть сцены вообще. Два года забытья. Видимо, стоило и их прожить ради сегодняшнего дня.

Ох, старался быть максимально честным. Хочу анекдот Вам рассказать. Смешной!).

Попали в яму волк, лиса и маленький розовенький поросёночек.

Волк думает:

— Пожру,. смотрит на поросенка.. Полюблюсь, — смотрит на лису, — ну а дальше видно будет..

Лиса думает:

— Пожру, — смотрит на поросёнка. — Полюблюсь, — на волка смотрит, — ну а дальше видно будет..

А поросёнок подумал-подумал, встаёт и говорит:

— Друзья мои, я только что окончил музыкальное училище и хочу вам спеть балладу. Можно??

Волк&Лиса:

— Пой-пой.. Не томи, давай начинай!

И тут поросёнок начинает противно орать и визжать. На вопли сбежались люди — лисе петлю на шею, волку — заряд в ж..пу, связали, к палке подвесили, несут.

Волк, поворачиваясь к лисе:

— Вот всё ж было. ШОУ захотелось!!

Так что, милый читатель, традиционно «Show must go on!»

P.S.

Персоналии:

Андрей Могучий — режиссер-постановщик спектакля «Pro Турандот».

Виталий Салтыков — актёр, исполнитель роли евнуха — человека-оркестра.

— Хорошая постановка, замечательная игра актеров. Все было достаточно понятно.

— Не понравилось. Понятно слишком много, поэтому слишком предсказуемо.

— Это спектакль для любителей «Соmedy club».

— Понравилось игрой актеров, нетрадиционной трактовкой, свежим взглядом на традиционные вещи.

— Эта постановка — новая трактовка старого. Своеобразная, примечательная. Правда, Турандот, могла бы быть как-то посерьёзнее.

— Была в прошлом году на «Приюте комедианта». В этом году, в первую очередь, купила билет именно на них. Бесподобно. Оправдывают ГОРДОЕ звание комедиантов — НЕ клоунов.

— Ой, я не читала. Смеялась. Не поняла, это — классика? Никогда б не подумала. Думаю, читать не смешно.

— Интересно, классно! Зная пьесу, очень необычная интерпретация. Новое виденье пьесы, альтернативный взгляд привлекает.

— Круто! В начале вообще классно было: шутки поэтические — офигенно! В конце подустал немного. Если бы не спектакль, не знал бы, что Турандот — Шекспир. Дико! Первую часть стоял, вторую — сидел. Круто!

— Писатель должен подбрасывать вверх, к облакам, а он был на уровне зрителя. Актёры общались со зрителем — круто! Самый накал был во время аплодисментов. Музычка клевая.

— Хорошее новое — забытое старое. На самом деле, я смеялся. ))) Сейчас модно брать классику и переворачивать её на голову. Интерпретировать по-новому, пусть и скандально, стало нормой — отличная возможность подпитывать существование классики в наше время.

— Классно. Думаем, единицам не понравилось. Вспоминая прошлый «Контакт». боимся: сейчас Питер никто не переплюнет. Сегодняшний первый контакт не вышел блинным комом — это уж точно!

— Конечно, сразу вспомнился прошлогодний фестиваль и львовский «В ожидании Годо». Но все-таки не стоит заморачиваться на их сравнении — «Годо» философичнее, бесспорно. Здесь тоже все отменно, но нет того загруза, что был от Беккета. Немного переборщили: чересчур долго, чересчур смешно, чересчур, по-моему, стиля «а ля Гришковец». В целом — очень! Отличное послевкусие, отличное начало.

Калі падае заслона, не ўсе думаюць, быццам штось зламалася. Я, напрыклад, абрадаваўся, што нарэшце нешта пачынаецца… Доўгія паўзы, калі яны не насычаны ўнутраным драматызмам, прымушаюць пазяхаць. Як на маю думку, у тэатры гэта страшней наватабражальнай лексікі. Толькі не падумайце, быццам нехта пакрыўдзіўся на арганізатараў за тое, што яны затрымалі пачатак. Прынамсі, гэта не я, а тыя тэатральныя дамавікі, якія спіхнулі на сцэну заслону з лагатыпам форуму… Дарэчы, мінская «панарама» пачалася менавіта гэтаксама. Мо час лічыць падзенне фестывальная атрыбутыкі на адкрыцці добрай прыкметай, накшталт разбітага посуду?..

Маё месца нумар 19 на 8-м радзе — прывітанне! Гэта аб мае ногі вы спатыкаецеся, калі пракрадываецеся ў цемры да выйсця, — выбачайце. Гэта добрае месца, бо з яго добра бачна не толькі сцэну, але досыць вялікую частку глядзельнай залі. І калі на сцэне няма чаго глядзець, то самі сабой менавіта пярэднія сем радоў становяцца аб’ектамі назірання.

На цырымоніі адкрыцця было на што паглядзець. Белыя майкі прыгалі па зале, крычалі (мне над вухам) і шапталі (у другім канцы залі) нешта забаўляльна самадавольнае. Мяне справядліва могуць паправіць, маўляў, тэкст, што начытвалі шматлікія белыя майкі, быў выключна фактычным, але хіба можа быць нешта больш самадавольнае за факты, якія ты расказваеш пра сябе сам?.. Прынамсі, у публікі найбольш бурную рэакцыю выклікалі менавіта адступленні ад факталогіі. Я маю на ўвазе паветраныя шарыкі, што паляцелі з балкона. О, менавіта яны на некаторы час зрабіліся галоўнай забаўкай гледачоў у залі. Зрэшты, калі цябе ніхто не забаўляе, ты пачынаеш займацца гэтым сам. Я пабачыў нават сябраў журы, якія ў антракце палявалі на бязхозныя шарыкі. Я думаю, шарык цалкам варты таго, каб зрабіцца сапраўдным сімвалам маладзёжнага тэатральнага форуму. Бо што можа больш канцэптуальна выявіць ідэю моладзевага мастацтва, чым гэты вялікі, упругі, яркі, непаслухмяны, громкі і абсалютна бескарысны прадмет?

Напэўна, менавіта з шарыкам я б параўнаў і першы спектакль форума. Бо найперш шарык — гэта гульня. Нават калі вы намалюеце на ім Мону Лізу ці зробіце яго ў форме Венеры Мілосскай, яго сапраўдным прызначэннем будзе стукнуць ім кагось па галаве альбо аглушыць суседзяў гуным выбухам. Ах, да на паветраным шары можна ўзняцца высока ў неба… Але для гэтага ён мусіць быць вельмівельмі вялікім, да таго ж, трэба яго як мага больш сагрэць.

Ці атрымалася ў піцерскіх любімчыкаў маскоўскай публікі гэтак ўзняцца высока-высока, на недасягальную вышыню? Яны відавочна гэтага імкнуліся (іначай я б не зацеяў гэтай размовы). Як мне здаецца, дык тое, што «Турандот» — гэта толькі смешная пўеса ёсць толькі стэрэатып. Дзеля смеху там занадта шмат смерці. Няхай яна нават не кранула нікога з прысутных на сцэне персанажаў, але ж не проста так яны так настойліва яе ўвесь час клікалі. Так што, нягледзячы на ўсе гэтыя забаўкі, і гэтая сурўёзная музыка, і гэтыя пафасныя (у добрым сэнсе) воплі Аляксандра Роніса-Калафа не падаюцца нечым такім нечаканым. Піцерскі тэатр сапраўды здаецца «прытулкам камедыянтаў», бобольш паўгадзіны ўтрымліваць глядацкую ўвагу адной толькі размовай — трэба ўмець. Гэта тэхніка, гэта вышэйшы пілатаж. Але ж пасля гэтага цырку (у добрым сэнсе) артыстам настолькі было складаней выдаваць яшчэ і напружаныя насычаныя псіхалагізмам паўзы (гл. вышэй), што ўзнікае пытанне, а ці патрэбны яны былі ўвогуле? Мабыць, варта было б абмежавацца гэтым прыкавээненым сцёбам? Здаецца, менавіта гэта ўсім больш за ўсё і спадабалася…