Items filtered by date: ноября 2024

Интервью

Первый «контакт» этого форума был представлен противоречивым спектаклем по пьесе Мартина МакДонаха «Человек-подушка». Этой пьесе давали разные эпитеты: от кричащей до интеллигентной, от жестокой до гармоничной. И спектакль Олега Гетце также вызывает двойственные чувства: в нем как бы стираются грани добра и зла, жестокости и милосердия, реальности и вымысла. Разговор с режиссером расставил все точки над «i».

— Как вам прием вашего спектакля могилевским зрителем?
— Не знаю, мне сложно судить. Реакции были хорошие, хотя иногда даже в чем-то удивительные: неожиданные аплодисменты в таких местах, где обычно такая напряженная тишина. Но здесь, я не знаю, может, срабатывал эффект драматического театра: желание зрителя откликнуться. Мы что-то предлагаем, а зритель это или принимает, или не принимает. Возникает некий диалог. Но тут он в некоторых местах был довольно-таки откровенным. Но это не было чем-то циничным, это не было издевкой. Это был действительно какой-то такой всплеск эмоций, органичная реакция на происходящее. Хотя очень многие ушли, но это нормально. С нашего спектакля в Екатеринбурге тоже некоторые уходят. Но те, кто остается до конца, принимают спектакль тепло.

— Чего вы ждете от М.@rt.контакта?
— Мы ничего не ждем (смеется): к сожалению, завтра уезжаем. Просто рады были в очередной раз приехать в Могилев. Мы уже здесь были, и не один раз, дружим с этим театром и с этим городом. Конечно, очень хотелось бы посмотреть спектакли. Обидно, когда приезжаешь на фестиваль, чтобы только показать и ни с кем не пообщаться, ничего не посмотреть. Завтра, может, удастся «Фигаро» посмотреть в 12 часов.

— На многих фестивалях показывали этот спектакль?
— Нет, только в Челябинске были и сейчас на «Золотую маску» в Москву едем. Но он новый, может, куда-то еще позовут. Но я не думаю, что его будут особо звать куда-то за границу, потому что там МакДонаха много ставят, а еще это связано с трудностью перевода — много текста. А по русскоязычным странам, может, куда-то еще и попадем. Я надеюсь.

— Один из зрителей сказал, что этот спектакль — мастер-класс по психологии. Вы согласны с этим мнением?
— Мастер-класс? Ну, не знаю, хорошо, что зритель это так воспринял, потому что темы, которые поднимаются в спектакле, связаны с психологией. А для меня не только с психологией, но и с жизнью, с творчеством.

— Это вам принадлежала идея ввести в постановку кукол как действующих лиц?
— Да, у МакДонаха этого нет. Это такой режиссерский ход. У МакДонаха в пьесе все жестче и натуралистичнее. Мне хотелось уйти от натурализма, потому что не в этом смысл. Смыл в творчестве, в его произведениях. Куклы у меня были символом мастера, символом творца. Это страшные сказки про взрослых и для взрослых. Но эти сказки, все-таки, — художественные произведения. Для меня было важным подчеркнуть, что это не просто некий эпатаж и натурализм, а художественные произведения, которые не всеми понимаются и принимаются. Тем не менее, они имеют право на существование, и за этим многое стоит.

— Куклами вы хотели показать, что все последствия взрослой жизни идут из детства, из игры?
— Да, это одна из тем, возникающих в спектакле. Но не только эта. Для меня основная тема — это тема творчества и всего, что с ним связано: и ответственность автора за свое творчество, и радости и муки творчества.

— Каким одним словом вы можете охарактеризовать свой спектакль?
— Если по жанру, то гиньоль. Для меня в этом многое сошлось. И наше решение, связанное с куклами, и то, вокруг чего крутится спектакль (мучение, пытки).

— Почему гиньоль?
— Гиньоль — это кукольный персонаж. Это связалось с тем ходом, который я предложил актерам, и темой, которую предлагает автор: насилие, пытки. И гиньоль сейчас уже воспринимается не только как кукольный персонаж средневековья, но и как жанр, связанный с насилием. И мне показалось, что мы имеем право назвать этот спектакль «гиньоль».

— Почему «Человек-подушка» МакДонаха?
— Потому что из пьес современной драматургии в этой я нашел для себя почти все, что мне интересно, важно. Это, на самом деле, большая редкость. Если вы знаете другие пьесы МакДонаха, то понимаете, что эта пьеса стоит особняком. Она очень сильно отличается от всех его предыдущих пьес — недаром она последняя, после которой он ушел из театральной деятельности. В современной драматургии это очень острая и привлекательная для меня пьеса как для творческого человека. Для меня МакДонах очень метафоричен, мне было важно подчеркнуть это.

— А, вообще, современную драматургию вы как можете охарактеризовать?
— Как довольно жесткую, черную, где много насилия и отрицательного посыла, в основном. Здесь была возможность подчеркнуть то, что тревожит нас, заполняет окружающее пространство, как раз в сочетании с современными темами. Но и вместе с этим здесь была возможность подчеркнуть художественность темы, то, что МакДонах, всетаки, творец. Он так «слышит воздух», а потом преобразует, трансформирует в своих произведениях.

— Вы получили профессию актера. Как стали режиссером?
— Мне это всегда было интересно. Просто оба педагога были режиссерами: Анато- лий Аркадьевич Праудин и Семен Михайлович Лосев. Учась у них как актер, я приобретал интерес к профессии режиссера. А потом дали в ТЮЗе возможность побыть режиссером (спектакль «Дембельский поезд», мы его привозили в Могилев). Да я и сам в нем играл.

— А почему сегодня вы не играли в «Человеке-подушке»?
— Мы просто с другим исполнителем этой роли (Катуряна — прим.ред.) чередуемся. Илья Скворцов играет в Могилеве, а я, (улыбается) по очереди, буду в Москве на «Золотой маске» играть.

— Вам, как режиссеру, с какими актерами проще работать: с молодыми или более опытными?
— С опытными, конечно, всегда интереснее. А вообще, интересно работать с актерами, которые тебя слышат, не «пробивают» только свое мнение. Все равно актер должен больше слушать режиссера.

— А зритель какой вам больше интересен: молодой или «закаленный» театрал?
— Мне очень приятно, что приходит молодой зритель. Его мнение очень важно, потому что в молодой среде очень много цинизма и снобизма во многом. И еще очень приятно, когда пожилые люди принимают вещи, которые для них довольно сложны в силу образования, воспитания, привычки. Когда человек пожилого возраста переступает через свои стереотипы, остается до конца спектакля, он получает целостное впечатление от просмотра. Поэтому нет разницы, какой зритель, главное, чтобы был контакт. И если он возникает, то это замечательно.

— У вас были какие-нибудь проблемы, когда ставили спектакль такого спорного драматурга, как МакДонах?
— Да были, конечно, но немного. Спорили иногда, приходилось что-то доказывать объяснять, но мы все-таки прониклись материалом и постарались его сделать честно. Технические проблемы были, выпуск был сложный довольно-таки. С актерами как раз проблем не было.

— Актерам сложно играть такую тяжелую вещь?
— Конечно, сложно. Это тяжелый спектакль. Вы же видите, какой материал, какие объемы — текстовые, смысловые, эмоциональные.

— В спектакле была такая фраза: «Единственный долг писателя — рассказать историю». А какой, по-вашему, единственный долг режиссера?
— Есть такое замечательное высказывание: режиссер — это профессиональный зритель. Я должен увидеть и услышать историю, понять ее от начала до конца, четко и со всем набором смыслов. Потому что придет обычный зритель и захочет все это воспринять. И я, как профессиональный зритель, режиссер, должен сделать это понятным, готовым для восприятия.

Алена Сухан, Анжелика Зайцева

Наталья Киселева, зав. литературной частью Екатеринбургского театра юного зрителя

— Расскажите, пожалуйста, о судьбе спектакля «Человек-подушка».
— У нас в Екатеринбурге существует проект «Семинар по современной европейской драматургии», где идет знакомство с только что переведенными пьесами, которые еще никогда еще не ставились в России — буквально со стола переводчика. На этот семинар приезжают люди со всей театральной России, чтобы просто познакомиться с тем, чего пока еще никто не знает. Смысл примерно такой: три дня актеры и режиссер репетируют читку — они пытаются развести мизансцены, выбирают актеров. Нет задачи поставить спектакль, главное — представление текста. И вот на последнем семинаре Олег Гетце представил эту пьесу «Человек-подушка». Он был в более выгодных условиях — он работает в нашем театре, и в отличие от тех, кто делал это три дня, репетировал чуть-чуть побольше. С такой пьесой в три дня не разобраться: она очень многослойная, сложная. В принципе, прелесть этой пьесы в том, что она — о многом. И вы можете увидеть три спектакля «Человек-подушка», и все они будут абсолютно разные. Хотя, при всей этой многослойности есть какие-то принципиальные моменты, и если режиссер не учтет их, значит, он не до конца прочитал эту пьесу (смеется).

А вообще, в эту пьесу были влюблены не только режиссеры, но и актеры. Яркий пример: один из актеров пришел на читку, где позволяют читать с листа (поскольку за короткое время выучить большой текст нереально), зная всю пьесу наизусть. А у него одна из основных ролей, а это — 20 страниц текста, причем мелко написанного. Это говорит о многом.

Показ действительно был очень интересный, и не брать его в работу в театре было бы преступлением. Но тут столкнулись с проблемой: авторское право сейчас лютует, и МХТ купили эксклюзивные права на эту постановку, как они это часто делают, и правильно делают, между прочим. И, естественно, у них была и первая премьера. Пока мы решали эту проблему, все затягивалось и в только в конце 2007 года мы получили права на эту постановку.

— То есть ваш спектакль появился раньше?
— Это была все-таки читка, а не спектакль. А вот в виде спектакля премьера состоялась в феврале 2008 года. Было очень страшно, потому что с одной стороны — театр юного зрителя, а тут — такой спектакль!.. Но мы обезопасились. Дело в том, что в нашем театре существует проект, который называется «Театр за бетонной стеной». Он и появился для того чтобы представлять современную драматургию. Но теперь подобное у нас не редкость, мы зрителя приучили к таким экспериментальным проектам, и к тому, что в театре, по сути, может быть все. И в нашем городе у спектакля «Человек-подушка» какая-то необыкновенная судьба, счастливая, общем-то, потому что он практически сразу нашел своего зрителя, хотя, конечно, и случайные люди были. А рассчитывали мы, естественно, на молодежь. Правда, есть у нас женщины лет пятидесяти, которые просто рвутся на этот спектакль, хотя мы всегда очень боимся, потому что для них это жестко.

— А не жестко ли и для молодых?
— Смотря что назвать жестким. Хотя в этом спектакле есть и пытки, и истории про мучения детей, но, на мой взгляд, и на взгляд режиссера тоже, это вещи менее страшные, чем то, с чем мы можем столкнуться в жизни. Реальность оказывается гораздо страшнее той фантазии. По Мак Донаху нет в принципе рационального мира, мир иррационален, и наши судьбы вершат какие-то силы, которым мы не подвластны.

— То есть, молодежь не стоит недооценивать? она в состоянии понять?
— Конечно, не стоит. Дело в том что у нас есть такая газета студенческая, называется «Студень». И одна девушка, которая ходит в школу молодой критики, написала статью и на одном спектакле пообщалась с молодыми зрителями. Запомнилась реплика мальчика, который написал: «Спектакль понравился. Очень много думал». Этот спектакль много обсуждают в интернете, там какие-то баталии на форумах происходя. Зрители обсуждают, кто и как понял. Просто есть еще обаяние актерское, и благодаря ему не очень положительный персонаж может стать для зрителя просто прекрасным.

— А фестивальное прошлое есть у спектакля?
— Ну, у него небольшое фестивальное прошлое. М.@art.контакт — второй фестиваль, в котором мы будем участвовать. И самая большая площадка, ведь раньше мы всегда выступали в более камерном пространстве, с залом на сто мест, небольшой сценой. А в первый раз в студийной обстановке мы работали в Челябинске, на международном фестивале КАМЕРАТА. Это тоже полезный опыт, чисто пространственно нам было интересно, подстраивались под другую площадку. И вышла смешная вещь: на сцене были проходы и случайно появившиеся лестницы, правда, они нам не мешали. Но один критик написал про этот спектакль : «Какая гениальная сценография, эти проходы, лестницы!..» (смеется). А следующим фестивалем для нас будет фестиваль национальной театральной премии «Золотая маска», мы будем играть в филиале театра им. Пушкина — это удобная для нас площадка. Знаете, фестиваль — это тоже своего рода испытание, потому что дома мы привыкаем к своей публике. Она всегда разная, по-разному эмоциональна, но тем не менее она для нас — благодарная. А когда ты приезжаешь в другой город, то не знаешь, как на тебя отреагируют. То есть любой фестивальный спектакль может как изменить, «поднять» спектакль, так и «убить». Слава Богу, «убить» не получилось, но я не скажу, что критики хорошо приняли наш спектакль. Но те доводы, что они приводили, нас не убедили. Мы совершено спокойно относимся к критике, понимаем, что работа слишком необычная, по больному ездит.

— То есть отчетливых ожиданий у вас от фестиваля нет?
— Почему? Нет, страшновато, конечно, как на все это отреагируют, хотя я вам скажу честно — актеры об этом на сцене думать не будут. Они просто не смогут.

— Мы знаем, что в Могилеве было некоторое внутреннее напряжение по поводу того, «Человек-подушка» будет открывать фестиваль, мол, не слишком ли жесткая вещь для открытия...
— Это случайно получилось. Нашей вины в этом нет.

— Кстати, про жанр вашего спектакля — «гиньоль» мы мало что знаем...
— Вообще, гиньоль как жанр возник у нас абсолютно случайно, потому что поначалу Олег хотел назвать «Сказка для взрослых». Но, если написать «сказка для взрослых», и еще раза в четыре крупнее, чем название спектакля, «Дети до шестнадцати лет не допускаются», то никто нас не поймет. Зритель — это зритель. Он прочел название, а на предупреждение обычно мало кто обращает внимание. И мы боялись, что сюда начнут вести детей, не посмотрят, что это сугубо вечерний спектакль, не посмотрят ни на продолжительность, ни на что, то есть так называть спектакль нельзя было. Но Олегу это было принципиально, хотя потом он и с гиньолем согласился. Вообще, если брать первое изначальное значение этого слова, то гиньоль в переводе с французского — это кукла. Это перчаточная кукла, которая появилась где-то в 17—18 веке, во Франции — такой своеобразный галльский вариант Петрушки. Второе значение появилось, когда возник театр, под названием «Гран-гиньоль» — большой кукольный театр. Невинное абсолютно название, но на сцене там происходили отнюдь не такие невинные вещи! Буржуазному Парижу уже надоела вся эта куртуазность, эти высокие драмы, чувства, и захотелось чего-то остренького, жареного, чтобы пощипали нервы... И на таких спектаклях этот театр, собственно, и делал себе славу и популярность на сцене можно было видеть убийства, кровь рекой... И была в нем одна ведущая актриса, которая прославилась тем, что вела статистику, сколько раз ее гильотинировали или еще каким-то образом убили. То есть такие зрелища как зверства, насилие, оставались не за сценой, а на сцене. Это были гениальные маркетинговые ходы. Они говорили: «Вот у нас была премьера, и столько-то людей унесли с приступом из театра», или, продавая билеты, они всегда писали: «Не волнуйтесь, скорая дежурит на каждом нашем спектакле». А рядом была мясная лавка, и они говорили, сколько закупили крови для очередного представления... Этот театр очень много дал для становления кинематографа, который и убил этот жанр. Хотя окончательную черту под ним подвела война. Закрывая театр, директор сказал: «С ужасом Бухенвальда не сравнится никакой ужас на нашей сцене».

А наш гиньоль вот как раз между двумя составляющими этого слова — с одной стороны, куклы, с другой — все эти ужасы, которые у нас на сцене есть... Правда, крови нет (смеется). Хотя, может, это страшнее психологически, чем когда у тебя на глазах кого-то расчленяют. Это отталкивает, но не так бьет по голове.

Могу открыть такой секрет: зал большой, может, этого и не увидите, но каждая кукла, которая присутствует в спектакле, сделана с абсолютным портретным сходством с актером, который работает с этой куклой.

Елена Лавренова

Эмоции переполняют, и они такие же запутанные, как спектакль «Человек- подушка». Декорации в виде разбитых стёкол или зеркал сразу создают ощущение разлада. И непонятно, каким будет конфликт: внешним или внутренним. Каждый из героев обладает своей неповторимой харизмой. Всё это я успела оценить в первые минуты спектакля. Потом... потом накрывает волной. Ты приходишь в состояние оцепенения, и начинаешь наблюдать и дышать — тихо-тихо.

В этом спектакле действительность соседствует с иллюзией. И определить, что из них реальнее практически невозможно. У каждого из персонажей есть свой мир, в котором он хотел бы быть хозяином. Так писатель Катурян, тихий и согласный совсем (с первого взгляда), становится вершителем судеб в своём созданном мире, где нет места состраданию. Полицейские отошли недалеко: в их власти закон. Меру наказания они выбирают в соответствии со своими убеждениями и жизненным опытом. И лишь безумный Михал показался мне самым разумным в этой иррациональности. Его преступления вполне логичны. Он лишь зерно, которое попало в благоприятную (?) почву.

Страшны не действия, страшны мысли. А ведь мы в наше время так привыкли к жестокости. Для нас обычное дело обедать и одновременно смотреть сводку происшествий. Поэтому так прекрасна жестокая ирония из уст героев. Так мы защищаемся от настоящей боли. Нам страшно, — и мы смеёмся. Многим в зале было страшно, ведь смех порой возникал совсем в несмешных ситуациях.

Хочу упомянуть ещё одного персонажа — рассказы. Они не только жили своей жизнью, но и управляли судьбами других. Дёргали за ниточки (как Катурян в сцене с Тупольским). А ведь эти ниточки — это наши чувства. У каждого человека есть свой скелет в шкафу. Причём, шкаф — это душа человека. Ну, а скелет у каждого свой. Мы привыкаем к нему и очень пугаемся, когда его обнаруживают посторонние.

Чтобы задеть поглубже, избрано самое действенное средство — страдание детей. Все мы помним беззащитность детства. В каждом из нас до сих пор живёт ребёнок, которому порой страшно и непонятно в этом мире. Да и истина звучит из уст младенца. Кому как не ребёнку вразумлять запутавшихся взрослых (даже Михал остался в своём детстве). И вот маленькая зеленая девочка, самое светлое во всем спектакле, оказалась немой. Значит, не узнать нам истины?

Скажу как персонаж Катурян: «Всё будет хорошо!» Только давайте попробуем хоть немного следить за нашими поступками, словами и МЫСЛЯМИ.

Катя Минченко

Роман, студент профессионального электротехнического колледжа:
— Спектакль понравился... живо, современно. Игра актёров хорошая, но были небольшие недочёты, как мне кажется. Больше всего понравилась игра ХОРОШЕГО полицейского, его подача. Ещё рассказы. Я думаю, они могли бы жить в наше время...у них есть судьба.

Гвоздёв Владимир Иванович:
— Давно меня так не зацепляло. Сыграно, без всякого сомнения, великолепно! Это произведение о нас. Трудно что-то говорить. Это нужно обдумать и соотнести со всем, что происходит вокруг.

Лиля Литина, студентка:
— Если спектакль не оставляет равнодушным, то это уже круто. Я не могу сказать, что мне понравился сюжет, но впечатление осталось. Спектакль действительно хороший, но я изменила бы конец: сожгла все рассказы. Они ужасны.

Настя, ученица первой гимназии:
— Спектакль понравился, хотя сначала был немного затянутый. Впечатление сгладило запутанное развитие событий: нужно было подумать. Тема затронута серьёзная. Было страшно смотреть. Необычным было присутствие кукол. Я такое видела в первый раз. Отдельно понравился happy end.

Свириденко Аня, 21 год:
— Зигмунд Фрейд курит нервно в стороне. Беломор. Честно, не могу пока сказать, понравился ли мне спектакль. Что-то очень странное. Даже не знаю, как его объективно оценить.

Егор, наверное, мужчина:
— Эмоции переполняют. Понравилось то, что события до антракта и после проистекают в разном ключе. Многие моменты прояснились, а то, что угнетало моё сознание, развеялось. В принципе, впечатление хорошее.

Александр Полищук, учащийся Могилевского училища культуры:
— Довольно необычный спектакль. Чес- тно признаться, для меня сначала была непонятна его тема. В программке не было обозначено, что это будет: драма, комедия или трагедия. После того, как увидел спектакль, конечно, очень много впечатлений. В нашей жизни, к сожалению, мало освещаются подобные темы. Они как-то в основном умалчиваются. Понравились декорации, игра актеров. То, что куклы участвовали в спектакле, — интересный сценический ход. Конечно, нужно обдумать все увиденное. Полное впечатление сложится скорее завтра.

Подготовленный зритель, женщина приятной внешности:
— Спасибо большое Екатеринбургскому театру. Спектакль замечательный. Во-первых, очень серьезная тема. Нужна смелость, чтобы представить такое зрителю. Очень приятно, что публика подготовлена и может воспринимать такое сложное драматургическое полотно. Этот спектакль учит ответственности. Все то, что произнесено, написано, воплощено в искусстве — всегда очень ответственно. Искусство ради искусства — это не самое главное. То, что в спектакле присутствует нецензурная лексика, я не осуждаю. В тех случаях, когда без нее нельзя обойтись, это допустимо. И это тот самый случай.

Девушка лет 20-ти, назвавшая себя просто и со вкусом — ЭМО:
— Оу! Как я не люблю этих журналистов! Понравился, очень понравился спектакль. Правда, драматизированный и очень... ну как вам объяснить по-русски?! Начало было сильно затянуто и все такое... Особенно мне понравился мужчина в шапочке длинной, с ушами, сумасшедший который. Мне кажется, он вообще прототип современной молодежи. Для себя из этого спектакля я вынесла то, что надо быть самой собой, быть честным и, прежде всего, для себя. Здорово, что употребляли мат, показывали насилие. Ведь  М.@art.контакт — это свободный молодежный форум. Спектакль показывает современный мир. И это клево, что не приходится скрывать то, что творится кругом. Об этом надо говорить!

Скромная женщина, говорящая еле слышно:
— Прекрасная игра актеров. Потрясающая просто органика актерская. Спектакль, конечно, тяжелый. Тема насилия над детьми не может оставить кого-нибудь равнодушным. Главный герой — автор жестоких рассказов. Он надеется, что общество через пятьдесят лет станет более гуманным и справедливым. И тогда его рассказы можно будет опубликовать. Пока, к сожалению, общество не доросло до таких произведений. И они на самом деле могут подтолкнуть к насилию над детьми.

Елена Кривонос, актриса Могилевского драматического театра:
— Мне больше всего понравился артист, играющий нездорового брата. Актер хороший. Да и материал, в принципе, хороший. Достойный такой. Такого рода темы стоит поднимать. Обязательно. «Человек-подушка» — своего рода такой «Маленький принц». Только для взрослых. Что касается нецензурной лексики в спектакле... Знаете, есть работы в театре, когда мат существует ради мата. Вот это не люблю. Здесь же не акцентировалось внимание на этом в принципе. Большое спасибо за это. Жопу не показали — и хорошо.

Хронически безработная Алёна Кавкова, 25 (с небольшим):
— Я хочу сказать, что очень понравился такой момент; мне раза 3—4 казалось, что спектакль должен закончиться, вот сейчас, потому что ну какие-то логические завершения напрашивали и потом опять всё развивалось. Всё внимание было приковано на протяжении всего спектакля, не надоедало, причём сечитание чёрного и обычного юмора — поразительно. Местами ком в горле! Думаю все же, что на этот спектакль возрастных ограничений вводить не стоит. Была моя сестра, ей 14, думаю что ей этот спектакль как раз сейчас пошёл на ура и это такое время когда такие вещи смотреть нужно.

Саша Демещенко, 25 лет, актер:
— Посмотрел. Класс. Шикарная штука, единственная претензия — долго, хотя это наоборот даже помогает, погружаешься в ситуацию настолько, что не отпускает. Второй акт, скажем так, веселее, если это применимо к данной вещи. То есть настолько приближено к реальности, что отличить невозможно, практически, за исключением некоторых отдельных людей на сцене, неважно кого, вот в них как бы чувствуется театральное, а все остальные живые, их потрогать можно.

Евгения, 24 года, зав. отделом, культуры газеты «Коммерческий курьер», г. Бобруйск:
— Я не буду много говорить, я скажу, что это было немного страшновато. Единственное — мат — меня покоробило. Хотя я понимаю, что он тут уместен и от этого никуда не деться.

Алексей, зритель:
— Замечательный спектакль. Прекрасный. Я ни на секунду не отвлекся, не пропустил ни единой фразы, ни одной черной мысли до моего сердца не дошло, даже через мат. Я наслаждался процессом, только светлые пятна из моего детства всплывали передо мной. Замечательный театр, я не ожидал, что вот этот парень, режиссер, я его видел три года назад, я видел его спектакль на нашей земле могилевской, «Дембельский поезд» назывался. Он сам в нем и играл, замечательный был спектакль, но эта работа на две или на три головы выше. Даже не верится, что это один и тот же человек делал. Наверное, детям этот спектакль лучше не показывать. Это скорее спектакль для родителей. Я сегодня с ребенком смотрел — ему 12 лет. И ему неинтересно было, он не смотрел, он зевал. Он даже не пытался вникнуть в происходящее...

Работник культуры:
— Ощущения положительные. Спектакль очень интересный и актеры понравились. Были моменты, когда можно было смеятся и плакать.

Ученики средней школы:
— Прежде всего нам спектакль очень понравился. Замечательная игра актёров, просто замечательно. А проблемы которые поднимались в спектакле часто встречаются в жизни. У взрослых людей все проблемы и какие-то странности возникают в детстве. При этом, кажется, детям до 16 лет лучше этот спетакль не смотреть. В каждом возрасте разное восприятие.

Подготовили Артем Рядов, Катя Минченко,
Кристина Богатырева, Лена Василевская,
Лена Лавренова

VIP-КУЛУАРЫ

Алексей Стрельников, театральный критик, Минск:

— Почему в этом году решили предать нашу журналистскую братию и не писать на М.@rt.контакте?
— Потому что я устал, у меня и так много писанины сейчас в Минске...

— Т.е. приехали сюда отдохнуть, и почувствовать себя просто зрителем?
— Если это можно назвать отдыхом, то да. (смеется)

— Какие у вас первые впечатления о спектакле «Человек-подушка»?
— На самом деле очень сложно сразу говорить, поэтому с большим удовольствием я бы поговорил о спектаклях немножко погодя. В принципе то, что можно сделать из этой пьесы, это, как результат, не самое плохое. Представлен русский традиционный психологический театр, минимум каких-то извращений со сценографией, с костюмами, все держится на актерах.

— Почему спектакль «Человек-подушка» было решено показывать людям, достигшим совершеннолетия?
— Это очевидно, потому что это очень жесткий спектакль...

— Но по телевизору ничего мягче не показывают, и дети смотрят это!
— Это разве хорошо? Мне вообще кажется, что телевизор в семьях, где есть дети, надо выкинуть в форточку! Подобные жесткие истории написаны не для детей. Они скорее для родителей, для того, чтобы они осознавали, что такое дети, в каком жестком мире мы живем, и насколько взрослые ответственны за своих детей. Даже я в себе начал нащупывать чувство ответственности за себя, за то, что меня связывает, привязывает к земле, к корням. Мы очень быстро об этом забываем.

— У вас не было такого ощущения, что спектакль получился каким-то затянутым?
— Моя бы воля, не было бы спектаклей больше часа вообще! Замечательная сейчас мода пошла — выставлять любой фильм за 40 секунд. Это хорошая идея, потому что слишком долгие спектакли надоедают. Конечно, есть такие спектакли, которые идут долго, потому что у режиссеров или создателей есть, что сказать... В данном случае мне сложно судить, потому что это вопрос хронометража, художественных средств, в которые нужно очень детально заглядывать, размышлять о том, были ли уместны вот эти все паузы, кукольные инсталляции... Так сразу и не скажешь.

— А как вы вообще думаете, первый день удался? Будет этот М.@rt.контакт интересным?
— Один спектакль это не есть фестиваль. Завтра утром мы увидим, задался он или нет.

Алексей Журавлев, актер Екатеринбургского театра, исполнитель роли Михала:

— Как ощущаете, как вы сыграли сегодня?
— Волнительно, новая площадка, все по новому, зритель такой своеобразный. В первый раз слышу аплодисменты, прерывающие игру. Но нам это не помешало! У нас в родном городе камерная сцена очень маленькая, там всего 100 человек вмещается и все пытаются сидеть очень тихо, почти не реагируя.

— Перед тем, как исполнять роль человека с психическими нарушениями, вы читали какие-то специальные книги, фильмы смотрели?
— Нет, ничего специально не смотрел, не читал, просто слишком много в жизни таких людей, они вокруг нас! Это брошенные дети, взрослые люди, брошенные в течение сумасшедшей жизни, из которого они сами не умеют выплывать, и им никто не подсказывает...

— Видение этого спектакля вами и режиссером совпадает?
— Это режиссер, это его сон, а я всего лишь в его сне. Я уже слишком погружен в эту тему, люблю ее, чтобы как-то изменять. Знаю точно только то, что я бы побоялся взять эту пьесу. Мне показалось изначально, что она не достучится до душ молодежи. Я думал, что это какая-то тоталитарная пьеса на 30-40 человек, которые посмотрят один раз и больше смотреть не будут. Значит, я очень глубоко ошибался, раз, как я вижу по отзывам, зрителей тоже это волнует, они тоже бояться дальнейшего нашего поколения, потому что это как борщ с пеной: пытаешься сделать из него что-то свеженькое, разогреть, а не получается.

— Екатеринбургские зрители подругому воспринимают «Человека-подушку»?
— Сложно сравнивать. Многие взрослые уходят после первого акта, а молодежь наоборот сидит до конца, воспринимает каждое слово... Но мне кажется, у них свое видение этого спектакля, им интересна сюжетная линия детектива, развязка. А потом они за этим детективом приходят еще раз и еще раз, и только раз на 3—4 уже кроме этой интриги могут улавливать нечто более глубокое, усмотреть, как человек ходит по грани лезвия, ищет путь, чтобы не пораниться...

Подготовила Ирина Тишина

«Однажды хороший человек убил плохого.
И сам стал плохим. Вот и получилось,
что плохих людей в мире осталось столько же,
а хороших стало на одного меньше.»
Кто-то из резидентов Камеди-клаб.

Начну издалека. В начале Бог создал небо и землю. Потом еще много сложных и интересных вещей. В финале Он сотворил человека, увидел, что это хорошо и устроил себе выходной. Человек был целью глобальной лабораторной работы. Он получился достаточно жизнеспособным, сохранял образ и подобие Творца. И среди прочего был наделен правом давать имена. То есть, создан способным на творчество.

А теперь по существу... Фестиваль открылся «Человеком-подушкой» МакДонаха в версии Екатеринбургского ТЮЗа. Не побоюсь сказать, это одно из самых пронзительных произведений о творце и творении в целом ряду жемчужин мировой литературы, посвященных этой теме, среди которых Библия, «Портрет Дориана Грэя», «Мастер и Маргарита», пьесы Горина — ну, это так, навскидку. Можете поупражнять память и придумать примеры поубедительнее. Конечно, тем, пластов и наслоений в пьесе много, но, по моему скромному мнению, тема творца и творения в этом произведении просто фундаментальна! Разумеется, можно сказать, что эта пьеса — о справедливости. А еще — о нравственности. А еще — о детстве. Да много о чем еще! И не зря, конечно, в разговорах о МакДонахе обязательно звучит слово «иррационально». Запредельно? Непостижимо? Да нет, пожалуй, именно иррационально...

У одного могилевского музыканта, известного в узких кругах ограниченных людей, в интервью однажды спросили: «Чувствуете ли вы ответственность за то, что делаете?» Он быстро ответил: «Чувствую. Но не несу». Ой ли? Скорость ответа показательна: вопрос оказался для него обдуманный и отнюдь не праздный. Он ответил для себя так. Но ответил ли он так, как надо? Например, у Бога тоже можно спросить, несет ли Он ответственность за Свое творение. Как вы думаете, что Он ответит? Конечно, Он в более выигрышном положении: Он-то создавал мир с нуля, а творение человека всегда включает в себя сотворенное ранее. Таким образом, даже мы сами — своего рода продукт творчества: наших родителей, учителей, писателей и т.д. Не распутать этот клубок — потянется ниточка до самого начала. Голову поломаешь разбираться, кто виноват. А «Человек-подушка» — полудетективная история, набитая парадоксами, страшными сказками, ужасами и физиологией. Но иррационально не это. Наоборот, это все вполне постижимо человеческим умом. Нас ужасает, коробит, раздражает точно так же, как натуралистичность статей в желтой криминальной газетенке. Но мы МОЖЕМ это понять, хотя обывательское нутро в нас шокировано. (Не читали Владимира Сорокина, жутко популярного на Западе? Там тоже сперва смешно, потом противно, а потом ничего — привыкаешь, даже интересно становится.) Иррационально другое — при всех ужасах и грязи в этом всем находится место любви и свету. Вот это точно не про Сорокина, но точно про МакДонаха. В этом самый главный парадокс, который при ближайшем рассмотрении оказывается обычной жизненной реалией. Я больше скажу: МакДонаха полюбит тот человек, который умеет почувствовать этот парадокс в реальной жизни. И я абсолютно уверен, что актеры Екатеринбургского ТЮЗа влюблены в материал, с которым работают. Я не мастер расточать похвалы актерам за хорошую работу, потому что надо подкреплять похвалу конкретикой, а это трудно дилетанту, поэтому обычно просто хлопаешь ртом и машешь руками. Но они вышли на сцену одними, а ушли — другими. Поразительно то, что действие спектакля происходит в реалтайме — не могу придумать другой термин. Именно ощущение реального времени я хочу особо выделить как несомненный режиссерский и актерский успех в этом спектакле. Не считаю возможным отдельно говорить о ком-то из исполнителей, жалею только, что не удастся увидеть, как в «Человеке-подушке» играет сам режиссер. Но это моя зрительская блажь и только: то, что я увидел в первый вечер форума, было блистательно!..

Как это там было про слезу ребенка? Помните? Сегодня многие говорят о кризисе детской литературы. Хорошо, что говорят. Я не могу представить себе, каким человеком должен быть детский автор. Мне вообще не дает покоя слава Энтина! Это особое состояние ума. Хороший детский автор — страшный человек, на мой взгляд! Просто невероятный склад ума должен иметь такой человек. И, вспоминая собственные детские годы и первые книжки, я честно признаюсь вам, что порой страшные сказки в моем сознании рождали больше, чем солнечные истории со счастливым финалом. Они ранили больше, но и давали больше. Уверен, что многие современники Андерсена были возмущены его писаниной. Но многие ли юные читатели Андерсена взяли в руки ножи, когда подросли? Я склонен думать, что благодаря великому сказочнику все же больше злых сердец смягчилось. Все дело в выборе. Даже дитя способно делать выбор, от которого зависит, будет ли в мире меньше одним хорошим человеком. А художественное произведение, как мне кажется, должно быть таким, чтобы его не стыдно было показать ребенку или Богу — какая разница?!

МакДонах с первой сцены заявляет, что речь пойдет о творце и творении. Отклонять религиозный контекст может либо близорукий, либо стремящийся убежать от правды, спрятать ее под подушку. Тема — духовная. Где-то здесь и ключ ко всему. Я нашел для себя одного положительного персонажа во всех историях этого спектакля. Нет, это не милый самолюбивый зеленый поросенок, пытающийся самоутвердиться. Это страшный, ужасающий маленький Иисус — девочка в сандалиях и с бородой, которая пошла на смерть за... Что? Что есть в вашей жизни, за что вы могли бы умереть? Кто вы? Человек? Подушка?

Тимофей Яровиков

Ирина Рябцева, заместитель директора по организации зрителя:
Работы во время «М.@rt.контакта», конечно, прибавляется. Фестиваль — это сначала работа с января по март, а потом уже праздник. Это, наверное, как день рождения: готовишься, готовишься, потом бах! — и хорошо...

Во время «М.@rt.контакта» жизнь кипит: кто-то приезжает, кто-то уезжает. По два-три коллектива в день бывает иногда. Нужно всех накормить, напоить, расселить. С приезжими актерами проблем особых нет. Номера в гостинице не перекрашиваем, как для Дженифер Лопес. Максимум, если кто-нибудь из руководителей попросит номер «люкс» или актеры-вегетарианцы приедут.

В прошлом году столько было дел, что даже не смогла спектакль хоть какой-нибудь полностью посмотреть, кусочек «PRO Турандот» удалось урвать, и все. А вот в позапрошлом посмотрела спектакля три полностью. «Чморик» Челябинский мне очень понравился. В этом году хотелось бы сходить на все спектакли, в особенности на «Сволочи». Ещё хотелось бы посмотреть, что у Харькова получилось, у Казахстана.

Симпатичная кассир, пожелавшая остаться инкогнито:
На «М.@rt.контакте», конечно, работы прибавляется. Билеты очень быстро раскупили, буквально в течение четырех дней. Разбирают сразу на открытие и закрытие фестиваля, может, потому, что обстановка более торжественная, может, думают, что спектакли в эти дни должны быть лучше. Осталось только немного билетов на «неудобное» время — 4—5 вечера.

За билетами и молодежь приходит, и люди постарше. Я тоже фестивальные спектакли очень люблю и хожу на них. Вот в прошлом году была на «Любовью не шутят», «PRO Турандот» и «Снегири». В этом году с мужем решили пойти на моноспектакль «Клепсидра».

Александр Матюшко, актёр:
Форум — это праздник, конечно же. Спектакли обязательно хожу смотреть: интересна игра актёров. Что-то смотришь для себя: так и я делаю, но так делать нельзя. Со стороны ведь своей игры не видишь, а тут исправляешь. Иногда думаешь: «А я бы здесь сделал по-другому». С прошлого Контакта... Понравился спектакль «PRO Турандот», живенький такой, настроение поднимает. А в этот раз хотел бы сходить на «Клепсидру», девушка моноспектакль играет. И на «Сволочи», он по пьесе «Ночь Гельвера», просто у нас в театре тоже по ней спектакль шёл. Ну а так — на открытие, на закрытие. Остальные спектакли буду смотреть, если будет получаться.

Олег Рыбаков, главный художник:
Фестиваль — это праздничная работа. Все же работа. Чтобы для тех, кто приходит, это был праздник, для нас это должна быть работа, и большая. И мы стараемся, как ни странно, вот уже четвертый год. А когда будет пятый, юбилейный, мы, надеюсь, еще более достойно его встретим.

На спектакли во время фестиваля, конечно, хожу. Разные театры, разные направления, разные регионы... Ведь каждый по-своему понимает, что такое спектакль и театр для молодежи.

Алексей Килессо, актёр:
Чего жду от «М.@rt.контакта»? Может быть, новые имена какие-то появятся, может, для себя что-то новое откроем. А вообще — интересно посмотреть на то, чем живут другие. Конечно, буду сравнивать с предыдущим Контактом. Его я весь отсмотрел, только спектакль поляков пропустил. Если расставлять какие-то плюсы, то в плане затронутой темы достойно был сделан спектакль Театра наций «Снегири», он последний был и мне очень понравился.

Ещё первый спектакль, «PRO Турандот», запомнился. Получается, на открытии и закрытии «стрельнули» очень хорошо.

«М.@rt.контакт» — это даже не соревнование какое-то, а просто собрание людей, которые приезжают и что-то совместно делают, меняются чем-то... с горящими глазами. Огонь какой-то передают друг дружке. А места, награды... люди об этом даже не думают.

Нина Николаевна, билетёр:
Конечно, на фестивале работы немного прибавляется. На «М.@rt.контакт» много людей ходит. А для нас праздник каждый спектакль. И когда приходит к нам много зрителей — это же хорошо. Правда, сама на спектакли не хожу, потому что негде и сесть. Все занято, даже третий этаж. И, к тому же, работа: не оставишь.

Наталья Дубровская, администратор:
Нет, это не работа и не праздник. Это такое дело. Это ожидание тех людей, которые приедут к нам в гости. У нас такая хозяйская позиция: мы должны встретить гостей достойно, чтобы им понравилось. Это как будто у вас день рождения, и к вам должны придти гости. Только у нас гостей очень много! Получается такой шестидневный день рождения — большой театральный праздник. К нему нужно готовиться, он должен понравиться всем: и зрителям, и коллективам, которые к нам приедут.

Если получается попасть на спектакль, то смотрю с удовольствием. Вот в прошлом году была на Орловском «Любовью не шутят» и «Любовнике» из Литвы. Это то, что я видела полностью. А так иногда удается где-то чтото одним глазком посмотреть...

Актеры приезжие, разумеется, отличаются от наших. У них другие традиции, другие школы — этим и прекрасен фестиваль. Мы вот до сих пор вспоминаем Львовский театр (они приезжали со спектаклем «В ожидании Годо»). Это ребята совершенно необычные. Ходили вот купаться с утра на Дубровенку...

Наталья Ещенко, зав. отдела кадров:
Ой, сложно так однозначно сказать, работа ли это, или праздник. Наверное, в первую очередь это работа, но работа праздничная. Нужно организовать форум, на должном уровне провести его, чтобы все остались довольны. И после фестиваля снова начинаешь что-то нарабатывать, налаживать какие-то контакты, связи... То есть в течение всего года что-то делаешь, чему-то учишься, чтобы фестиваль правильно организовать, чтобы он всем понравился.

На спектакли попасть не всегда получается: многие проходят в рабочее время. Но, конечно, посмотреть спектакли хочется. Вот с мужем купили билеты, решили сходить на открытие фестиваля, спектакль «Человек-подушка». Ну, а потом, если получится, может, удастся хоть глазком глянуть какой-нибудь другой. На прошлом фестивале я смотрела полностью «Не танцы», а остальные удавалось только кусочками смотреть. «Не танцы» мне очень понравились, это что-то такое неординарное. Вообще, на фестивале есть много нового, разного, того, к чему люди не привыкли. Это, конечно, всегда интересно.

Подготовили Анжелика Зайцева, Алёна Сухан

Интервью с художественным руководителем форума Владимиром ПЕТРОВИЧЕМ в первом номере нашего Вестника становится хорошей традицией. Что, в общем, понятно и закономерно: худрук, как никто иной, знает происходящее изнутри. Мнение Владимира Алексеевича мы с удовольствием предлагаем вашему вниманию.

Интервью

— Владимир Алексеевич, что нового и необычного вы ждете от четвертого молодежного форума?
— Всегда хочется чего-то необычного. Во-первых, есть интересные имена. МакДонах в Могилеве — это уже необычно, согласитесь. Во-вторых, театры. Казахстан, Харьков, Омск — это значимые театры, которые всегда на слуху, и очень хочется, чтобы они удивили.

— Каждый «М.@rt.контакт» отличается от предыдущего. Можете ли вы как худрук форума как-то обозначить его эволюцию?
— По сравнению с первым форумом на сегодняшний день стало меньше суеты в организации. По началу все было неизведанно, даже страшно. Не могу сказать, что сейчас легко. Но работа пошла. Однако каждый форум, вне зависимости от приобретенного опыта, — это все равно шаг в неизвестность. Коллективов приезжает много. Спектакли одних театров мы просматривали в виде фрагментов на DVD. Другие включали в программу форума по рекомендациям людей, которым доверяем. Но ни первый, ни второй вариант не могут гарантировать стопроцентной правильности выбора. Никто не знает, что и как будет в этом году, даже я...

Если сравнивать уже прошедшие форумы, то каждый из них был интересен по-своему. Где-то удавалась специальная программа, зато были недочеты в конкурсной. Где-то наоборот. Но хочется верить, что с каждым годом «М.@rt.контакт» поднимается на ступеньку выше.

— Дает ли этот фестиваль что-нибудь нашему городу, Могилевскому театру и, в конце концов, Беларуси?
— Раскупленные билеты — уже факт того, что городу он нужен. Ближе к марту люди начинают интересоваться, будет ли фестиваль, кто приедет. Разобранные билеты — однозначный ответ о заинтересованности города форумом.

Дает ли фестиваль что-нибудь театру? Я думаю, да. Любым актерским возрастам это интересно и полезно. Особенно молодым. Это неоценимый опыт. Форум — одна из возможностей увидеть новое: другие школы, другие театры. Могилевские актеры расширяют свой кругозор, заявляют о себе.

Беларуси? Знаете, у нас не так уж и много театральных фестивалей. Я, например, знаю, что фестиваль «Белая Вежа» насчитывал в одно время до 29 стран-участниц. Но, сказать по правде, там было много всего «левого». Говорю вам как свидетель. Представьте: приезжает театр из далекой страны, а смотреть это просто невозможно. Зато страна обозначена... так, для галочки. Хочется, конечно, новых стран, красивых флагов. Но не всегда за количеством стоит качество. Невозможно собрать 29 гениальных, значимых театров. Денег не хватит! (смеется). Мы существуем, а значит занимаем определенное место в фестивальной жизни Беларуси. И, думаю, не последнее.

— Представьте, что Вы можете присутствовать только на одном спектакле «М.@rt.контакта». Какой постановке отдадите свое предпочтение?
— Очень хочу посмотреть «Человек-подушка» Екатеринбургского театра. Во-первых, это МакДонах. Во-вторых, я читал пьесу. А в-третьих, просто хочу посмотреть. Спектакль жесткий, жестокий, очень емкий, объемный. Он рассказывает про больное. Про то, что обществу нужно из себя выдавливать. Мне интересен их язык, сценический ход. Хотя я с радостью посмотрю и казахстанский театр. Интересно, что и как это будет.

— Официального жюри в этом году нет. Почему так? Считаете ли Вы это правильным?
— Знаете, еще на первом форуме московский критик Ирина Алпатова сказала, что от жюри вообще можно отказаться, потому что европейские продвинутые фестивали жюри не предусматривают. Мы пришли к этому только на четвертом форуме. А вообще, жюри должно быть молодое...

— Чем руководствуется могилевский театр, выбирая спектакль на «М.@rt.контакт»?
— В этом году он руководствовался тем, что в нем очень много молодежи. К тому же «Женитьба Фигаро» — спектакль, который делался к 120-летию театра, а сейчас у нас идет 120-й сезон. Постановочная группа хорошая, спектакль неплохой. Почему бы и нет?

— Как Вы относитесь к существованию «Вестника форума»?
— Я двумя руками «ЗА»! (Слова были подкреплены соответствующим жестом). В прошлом году для меня это была живая струна на фестивале. Вы частенько меня больше убеждали, чем профессиональные критики. Ваша оценка, ваш анализ, ваш взгляд действительно интересны. Это не комплимент. Просто... Совсем неинтересно читать сухие пересказы фестиваля на страницах городской и даже республиканской прессы: «На форуме был такой-то спектакль, постановка про то-то и то-то, там хорошо сыграла такая-то красивая девушка и не очень красивый парень...» А хотелось бы анализа, объективной критики, оценки.

— Может, поругаете за что-нибудь?
— Даже и не знаю... Ваша зубастость — так это нормально. Ваш молодой максимализм — хорошо. Могу только пожелать: не давайте втянуть себя в дурную полемику, если чувствуете, что кто-то за счет вас хочет пропиарить себя.

— «М.@rt.контакт» для Вас — это, прежде всего, работа. Для зрителей — отдых. Получается ли у Вас совмещать и то, и другое?
— Нет. Не получается.

До того, как был придуман этот форум, мы часто ездили по фестивалям. Когда ты гость, за тобой ухаживают, тебя кормят, ты отдыхаешь, получая наслаждение от просмотра спектаклей. На «М.@rt.контакте» я в роли того, кто «водит». Всегда возникает множество вопросов, которые требуют оперативного решения. Они постоянно наслаиваются. Особенно в первые дни форума. Это очень утомляет. Отдохнуть (и то в пол-уха и в полглаза) удается лишь при просмотре спектаклей. Расслабление приходит только в конце недели. Это если все получилось и не было больших накладок.

— Увидим ли мы в этом году Вас в традиционной тюбетейке?
— Да. Пока этого никто не отменял (смеется).

— И напоследок несколько напутственных слов участникам, зрителям и работникам четвертого молодежного форума «М.@rt.контакт».
— Ни пуха ни пера! (задумался). Хотя, нет. А то все будут посылать к черту. Так что с Богом!

Кристина Богатырева, Лена Василевская

История

Все еще девочка, неопределенного, на первый взгляд, возраста, заглянула в театральную курилку, после чего украдкой достала из фартука старательно заначенный косячок и с удовольствием затянулась.

— Огоньку не найдется? — послышался вдруг голос и на соседнюю лавку присел дед, вполне себе «исконной» внешности. — Чиботько, — представился он. — Я тут сторожем, в этих стенах со дня основания театра. Многое тебе могу рассказать...

— Исторические науки скучны и занудны, — нахмурилась девочка (покурить спокойно не дают!)

— Только не история театра! — возразил ей дед, молодецки забросив нога за ногу, и стал раскуривать самокрутку. — Театр — вечно живое искусство, и история у него живая. А началось все в 1888 году. Театр был построен архитектором Камбуровым на добровольные пожертвования горожан точно так же, как раньше строились многие храмы на Руси. Правда, отношение к пожертвованиям у горожан было разным, в меру их скупости. Например, пани фон Врангель, хозяйка местечка Буйничи, внесла... 5 рублей, а некий М.А. Андреев — 1500 рублей. Место для строительства выбирали очень тщательно и остановились на Муравьевском сквере, точнее, на площади к стороне Дворянской улицы. При этом учитывали, чтобы театр был наиболее удобно расположен для посещения его жителями всех частей города.

15 мая 1888 года состоялся первый любительский спектакль, на который многие желающие не смогли попасть из-за быстрой распродажи билетов. С этого дня театральное искусство стало пользоваться огромной популярностью среди жителей нашего города. Каких только знаменитостей не видела сцена театра! Кабаре «Летучая мышь», польские труппы Ашпергера, Федецкого, Хелмиковского, актеров Комиссаржевскую, Арленова, Шаляпина, Собинова, Вертинского...

— Фамилии какие-то не сильно белорусские, — съязвила девочка, но дед не обращал на это никакого внимания.

— Эх, деточка, до 1928 года в драматическом театре своей труппы не было! А потом актёр и режиссёр В. Кумельский (низкий ему поклон) создал-таки в Могилёве русскую передвижную труппу из 28 человек. Потом была война... И полнокровная жизнь театра прервалась. Но, несмотря на трудности, вызванные войной, летом 1943 года театр вновь попытался встать на ноги, и уже как фронтовой начал проводить большую работу по подготовке новых спектаклей. В 1944 театр вернулся в освобожденный Могилев.

— Живучий, этот ваш театр... — философски заметила девочка.

— А то! Правда, с июля 1947 наш театр был переведён в столицу Беларуси и стал Национальным академическим драматическим театром. До самого до 1953 года здание театра в Моги- лёве оставалось без постоянного хозяина. И только в 1954 году Пинский областной драматический театр был переведён в Могилёв и обосновался тут насовсем, под руководством многих режиссеров и деятелей искусств: В.А. Короткевича, Ю.П. Мироненко, В.В. Маслюка, И.К. Перепелкина...

— А потом?

— Потом было очень тяжелое десятилетие — реставрация, подорвавшая полноценную работу театра. Один из старейших театральных коллективов республики едва не оказался на пороге творческой гибели. И все же театр жил, работал, мечтал и надеялся...

В 2001 году руководство театра взял в свои руки Андрей Новиков. С реставрацией здания произошло и изменение состава, жизненного уклада его обитателей. В 2006 году в наш театр пришел I Международный молодежный форум «М.@rt.контакт», который стал театральным «лицом» нашего города.

Надеюсь, барышня, ты понимаешь всю важность 120-летия существования этого театра. Нынешний юбилейный сезон должен подвести промежуточные итоги проделанной работы, показать, что вся эта богатая история должна иметь продолжение... Сегодня начался 4-ый по счету «М.@rt.контакт»...

В коридоре театра захлопали двери. Девочка испуганно разогнала рукой дымное облако и поспешно щелкнула выключателем. Разгоняясь, зарычал вентилятор. Очертания Чиботько вдруг расплылись, но девочка успела увидеть лукавый блеск в глазах сторожа, прежде чем его окончательно засосало в вытяжное окно.

— Познавательно покурила! — не без удовольствия подытожила девочка...

Ирина Тишина, Елена Лавренова

В среду вечером в рамках молодёжного театрального форума «M.@art.контакт» в зале драматического театра был показан спектакль «От красной крысы до зелёной звезды» в постановке Сергея Пускепалиса (Омский государственный драматический «Пятый театр»). Это «психологическое шоу в двух действиях», в нём «во едино собраны пять коротких эксцентрических историй о "парах и не парах", а также одна притча о "красной крысе". Как заявлено в афише фестиваля, "От красной крысы до зелёной звезды" — несколько не связанных впрямую между собой эпизодов. Можно считать, что происходят они в одном подъезде, а зритель словно поднимается вверх на каком-то невидимом лифте...»

Сумерки. В синем свечении — улица. Люди, люди... спешат. На работу, на свидания... Толпы. Безликие. Безымянные. Странно задумчивый человек. В руках — радио, вслушивается в голоса: «Спасибо, я люблю стихи!» «Слышишь, я выбью дверь!» Голоса заглушает громкая музыка — пульсирующий тревожный ритм больного сердца. Люди исчезают, появляются крысы.

Стая сбилась в кучу. Дрожат. Принюхиваются. Пристально вглядываются в зрительный зал, словно выбирают блюда. Невероятно яркие, сильные образы. Приковывают внимание порывистые, угловатые движения актёров. Костюмы — сероватые хламиды с капюшонами, лица скрывают армейские противогазы.

В центре влюблённые Он и Она. Он: «Хочу быть красного цвета!» Она: «Тебя убьют, помнишь белую крысу?» Он: «Я принесу тебе кость. Тебе нужно хорошо питаться. Ведь у нас будут дети».

Поражает абсурдность ситуации. Крысы любят и разговаривают... как люди. Крысы — аллегория людей. Значит, происходящее в их мире — пусть не явственно — присуще нам. Он возвращается. Без кости, истекающий кровью... Добивается красного цвета. «Здорово! — шепчет. — Жаль, я этого не вижу».

«Что ты наделал? — сокрушённо кричит она, осекается, размышляет. — Ведь у меня будут дети, я должна хорошо питаться». Крыса пожирает любимого, шепчет: «Прости! Прости!».

Вновь странный пульсирующий ритм. Сумерки. Сцена едва видна. Человек с радио. Танцуют люди. С зонтами. В чёрных широченных плащах-хламидах. Странная жуткая мистерия звуков и пластики. И неожиданно всё исчезает, проваливается сквозь землю. Очарованный волшебством зритель с удивлением смотрит вверх. Над сценой «парят» Он и Она. Нет, не птицы — люди. Застряли в лифте. Она — девушка с седьмого этажа. Он — влюблённый в неё студент. Он (прежде, чем признаться в любви, мучает её): «А вы не задумывались, зачем я зашёл вслед за вами в лифт? Я — грабитель! Вы боитесь меня? Не бойтесь, я ювелир! Ах, Господи, я вас люблю».

Вновь сумерки. Вновь дикий тревожный вой-ритм угасающего предынфарктного сердца. Сумерками и музыкой, словно ножницами, режиссер вырезает один сюжет из целой цепи других. «Раз» — сцена с крысами! «Два» — парочка в лифте! «Три» — ...

Он (статный мужчина, в строгом аккуратном костюме): Я люблю тебя! Она (красивая блондинка) наносит на губы слишком яркую помаду. В порыве бросается на мужчину. Целуются. Меркнет свет. Через несколько минут вздохов вновь — Он и Она. Порванная на клочки одежда, свирепые взгляды. Он: «Слово матерное написано». Она: «Ага...». Он: «Дети здесь бывают». Она: «Дети наверно и написали!» Он: «Ты не любишь детей?» Дерутся. Какая-то зловещая тень подаёт женщине топор. «Раззз!» Вновь ножницы света и музыки.

Эпизод второй. Сцена та же. «Молчи!» «Молчу!» «Не надо кричать!» «Я не кричу!» «Да ты просто не слышишь себя со стороны!» «Я тебя люблю!» «Я люблю тебя!»

Один абсурд наслаивается на другой и приправляется иногда чёрным юмором. Получается «слоёный пирог», собранный из, казалось бы, не сочетаемых ингредиентов — но, парадокс, приятный на вкус. Зритель сталкивается с огромным — едва ли не эпическим полотном, разбитым на мелкие части. Как мозаику, эти части нужно составлять, примерять углами, находить что-то общее.

К концу первого акта промелькнуло три сцены, абсолютно не связанные между собой. Зрители в недоумении наблюдали ещё одни сумерки и ещё одну мистерию звука и пластики. Вместо занавеса толпа аккуратно развесила свои хламиды на перетянутой через сцену верёвке. Можно было идти пить кофе. Антракт.

В буфете очередь. Приткнувшись в самом её хвосте, от нечего делать, вслушиваюсь в разговоры. Передо мной девочки из «культпросветучилища», смешно хлопают глазами. «Первый эпизод с крысами, — замечает высокая шатенка, — лишний! Понятно, что речь о человеческих отношениях. Причём крысы — не пойму! «А я вообще ничего не пойму, — парирует насупившаяся блондинка. — Вчера про "чмо" было круто! Мы прониклись. А здесь только с топором интересно. Всё остальное — отстой!» «А я такой театр люблю! — как-то тихо, но очень уверенно говорит низенькая девочка с косичками».

Позади пожилая пара. Она (раздражённо): «Перестань сопеть!» Он (угрюмо): «Я не соплю!» Она: «Стыдно на люди выйти!» Он: «Так не ходи! Кто тебя просит...» Беру кофе «три в одном», подсаживаюсь к двум молодым людям лет сорока. Вновь слушаю: «На "Криминальное чтиво" похоже — говорит "высоколобый эстет", обращаясь к другому "в очках", — или на Джима Гармаша. Такой американский кинематографический принцип показа действия. Нарезка сюжетов».

«На Бродвее такая шляпа была, — тот, что в очках, пьёт зелёный чай, нетерпеливо перебирая ногами под столом, — во времена Великой депрессии люди собирались в театрах и сами разыгрывали такие небольшие бытовые сценки — комического содержания минут на 8 — 9. Одна, вторая, третья... в результате получалась цепь зарисовок «с натуры».

«Потом этот же принцип взял Роб Гриё (автор романа «Проект революции в Нью-Йорке» — авт.) — подхватил высоколобый. «Ага» — согласился тот, что в очках. «Обожаю эстетов!» — подумала я.

Второй акт. Освещённая сцена. В центре — белая ванна. Он и Она — покрыты пеной. Она: «Так спокойно, что даже тревожно! Хочу есть... Дорогой, принеси что-нибудь!» Он (выходит из ванны): «Три минуты!» Она (в истерике): «Что это ты так быстро поднялся?» Он: «Ничего не быстро. Встал и пошёл!» Она: «Никуда не ходи!» Он: «Как скажешь...» Она: «Так, значит, я останусь голодной?» Он: «Пять минут!» Она: «Как? Было три, так уже сейчас пять?» Он: «Господи...».

Сижу и, наконец, понимаю, о чём пьеса: «Ещё одна вариация на тему: «Вот, бабы — дуры!»

Мужчина тем временем уходит за пирожными. «На пять минут». Женщина напряжённо отсчитывает уплывающее время. «Минута. Две. Три...». Мужчины всё нет ... Опять ножницы темноты и музыки. Люди танцуют, словно марионетки. Рабочие ставят перед ванной диван.

Сцена вторая. Акт второй. Мужчина — майка, трико, брюхо. Пролетарий. После работы. Перед телевизором. Хаотично нажимает на пульт. Из телевизора голос встревоженной женщины с первой сцены: «Минута. Две. Три...». Появляется жена пролетария. Халат. Полотенце на голове. Садится радом, давит на спине мужа прыщи. Она: «Это не искусство: ушёл (о персонаже из первой сцены — авт.), ничего не сказал! А чтобы ты (обращается к мужу — авт.) сказал, если бы уходил?» Он (мнётся, без особого желания отвечает): «Прощай, дорогая! Я полюбил другую!» Она: «Ну, и уходи!» Он (растерянно): «Я же пошутил!» Она: «Подлец!»

Скандал. Он хлопает дверью. Она остаётся одна. Глотает таблетки. Трагедия. Точнее, трагикомедия с элементами фарса. То, что происходит на сцене, одновременно и странно, и страшно. Странно потому, что два любящих человека мучают, «едят» друг друга. Страшно потому, что эти мучения обыденны. Незаметная война на кухнях, в которой есть, нигде не фиксируемые жертвы. Война идёт...

Ножницы. Люди. Экспрессия. Танец. Рабочие уносят ванну и диван. Появляется дворник. Подметает. На сцене три кучи — скорчившиеся, закоченевшие в объятиях пары. Дворник подметает пары. Выгоняет влюблённых со сцены.

Сцена третья. Старик осторожно ступает по половице. Старуха на ней, что-то отмеряет. Он: «Уйди!» Она: «Сам уходи!» Ругаются. Старуха — за метлу! Старик — за сердце. Зачем? Ради чего они ссорятся? Так и хочется прокричать: «Перестаньте! Уступите друг другу!» У польского поэта периода Возрождения Яна Кохановского есть одна интересная «фрашка» (стихотворный анекдот) под названием «Женское упрямство». Смысл такой: вверх по течению реки идёт мужчина, ищет свою утонувшую жену. Ему говорят: «Течение снесло её вниз, ищите её в долине! «Нет! — отвечает мужчина. — При жизни она была такая упрямая, что и после смерти — пошла наперекор!»

Не только о женском упрямстве пьеса. Скорее, она — о мужском желании его понять. Мужчины — существа иррациональные, — утверждает режиссёр постановки. — И ещё в большей степени, чем женщины. По крайней мере, так я прочитала содержание последней сцены спектакля.

Вновь тревожный пульсирующий ритм. Сумерки. Сцена едва видна. Человек на крыше здания. Движения, как у марионетки. Странные. Порывистые. Появляется второй. Мешает первому свести счёты с жизнью. Ругаются. Мирятся. Вновь ругаются и, наконец, решают умереть вместе. Мужчины. Комичность ситуации очевидна. Первый: умирает потому, что он особенный. Он — выше жизни и поэтому, жизнь для него не имеет смысла. Второй — потому что устал от обыденности. Хочется исключительности, уникальности. Пусть даже вся уникальность будет заключена в 6 секундах полёта с крыши «головою вниз» — на холодную мостовую. В прах... Нет, они, конечно же, не решаются умереть. Мужчины.

А теперь вернёмся к притче о крысе, которая хотела быть красного цвета. Потому, что этот цвет уникальный... Ради уникальности крыса рискнула и окрасилась собственной кровью. Мужчину, как можно понять притчу, манит вечный поиск самоидентичности. Он — вечный странник, не удовлетворённый собой и миром вокруг. Женщина, напротив, живёт целесообразностью, конечностью. Мужчина и женщина — это пара взявшихся за руку и бегущих в разные стороны людей. Так устроен мир.

И всё же в этом мире что-то есть! Вернее, «должно, что-то быть!» Финал. Вновь толпа сначала людей, потом крыс. Тревожный ритм. Сцена в зеленоватом свечении. Мужчина с приёмником. Вслушивается. Вглядывается. «Там (говорит о небе — авт.) — зелёная звезда! Она ждёт, а я здесь! Эй! (кричит кому-то в высоту — авт.). Слышишь меня? Я — здесь!»

Соб.инф.

В среду на сцене Могилёвской академии музыки состоялся потрясающий перформенс, организованный труппой «Независимого театра «Art и Шок» (Казахстан). Зрители увидели «спектакль-воспоминание» под названием «Back in the USSR» в постановке Галины Пьяновой. Название спектакля говорит само за себя.

На сцене — огромная карта СССР. Справа, чуть поодаль — табурет, покрытый красной материей. На табурете скульптура Владимира Ильича. Слева — вырезанная из картона «Аврора». Действующих персонажей три: Васильева, Петрова и Иванова. Это то, что видно на сцене, вне сцены ещё один персонаж — немка из бывшего ГДР. Она в зрительном зале, просматривает хронику 1970-х. То, что происходит на сцене, — не более, чем кадры из старого кино.

Всё содержание действия — фарс, саркастическая пародия на советские реалии. Символы, которые в СССР старательно обожествлялись — Ленин, Революция, Красное знамя, гимн — так же старательно профанируются, приземляются. Этот фатальный для СССР переход от святого к смешному и есть запечатлённое режиссёром постановки внутреннее гниение государства. Как только про тоталитарных вождей начинают сочинять анекдоты, крах системы — уже лишь вопрос времени.

Важно то, что действующие персонажи постановки — дети, третьеклассницы. Понятно, они подражают старшим. Первое, что «дети» делают на сцене, — пытаются научить, пришедших на спектакль могилевчан, как «правильно сидеть». Идея простая: возвращаясь в СССР, вы возвращаетесь в лагерь. «Не расслабляйтесь! Неугомонный не дремлет враг!» Ходите «в ногу» (!) — «это помогает лучше чувствовать товарища. Приучает к суровым армейским будням».

Дети именно играют во взрослых. В третий раз на этом театральном форуме мы видим мир глазами ребёнка. При этом речь о больном мире, уничтоженных тоталитаризмом взрослых. Не знаю, стоит ли говорить о некой тенденции? Но, наверно, всё-таки интересно было узнать, почему сразу несколько театров из бывших советских республик объявили «ностальгию» по прошлому? Не является ли СССР лишь поводом поговорить о современности? Очень бы хотелось надеяться на то, что дело не в этом (или не только в этом?).